|
Прах к праху.
|
|
| Padre | Дата: Понедельник, 19.12.2011, 10:37 | Сообщение # 1 |
 RDA, отдел логистики
Группа: Модераторы
Сообщений: 462
| Действие происходит через 26 лет после того момента, как последний поселенец скрылся в трюме шаттла.
Ну, чё... Здрасьте, нафиг. Меня зовут Гера. Герман Степанович Бурцев, если полностью. Так что, имейте ввиду. Для кого-то там я Гера, а для вас – Герман Степанович. Я толст, усат, лыс, мне 45 лет, моя официальная должность – военный представитель Великого Княжества Литовского, и я тут заправляю охраной. Тут – это означает на Пандоре. Станция «Пружаны-2». Единственный литовский форпост в системе Альфа Центавра. В мои обязанности входит командование нашим небольшим гарнизоном, помощь отделу науки, если можно назвать отделом группку из пяти ботанов, сначала что-то кропотливо собирающей за периметром, а потом не вылезающих из своей конуры неделями. А, чуть не забыл, ещё я контролирую погрузку нашей доли анобтания на отбывающий к Земле грузовик. Там в это время обычно шьются военпреды остальных стран-участниц Похода Последней Надежды. Успеваем наговориться всласть, обменяться последними сплетнями, даже попить пивка в баре «Адских Врат». А, чо? Скукотища же... Вот, поговаривают, раньше, на самой заре освоения тут была жесть. А сейчас, сейчас что? Я от этой скуки да покоя отожрался, закабанел. Вон, пузо какое... Надо заняться спортом, что ли, на тренажёре побегать, а то скоро в двери перестану влазить.
Станция наша маленькая, людишек – раз-два и обчёлся. Да и что тут? Научная лаборатория, узел связи да жилой блок. Территория – огороженный электронной изгородью клочок ровной местности. Вокруг горы возвышаются, а неподалёку катит свои волны местный океан. Естественно, Литва... Мелкая странишка, всего лишь роту десанта да пару орбитальных бомбардировщиков предоставила тогда 20 лет назад для Похода Последней Надежды. И здесь не удержались, ущипнули нас побольнее. Мало того, что отправили воевать с бабами, да ещё и потом выделили эту каменистую сушу, дескать, вам и того хватит с верхом. Ну, да ладно. Великий Князь спорить не стал. Долю анобтания мы свою имеем, изучать – изучаем, что нам надо. Как-нибудь проживём, а они там пусть хоть на головах стоят.
Кто-то вызывает меня. Сейчас, один момент. А, это с проходной. Мой земляк-москвич Васятка. Говорит, что пришли «синие» на работу. Понял, сейчас надо будет идти туда проконтролировать. Да, тоже ежедневная обязанность. Опс... Вставать надо медленнее, хоть и гравитация ниже, однако в спину вступило что-то... Определённо, тренажёры меня ждут. Безобразие, распустил я себя. Я же десантник. Так, маска, импульсная винтовка.... Вроде всё взял.
Всё, отправился на проходную.
Ретроспектива 1.
Зимний вечер. В этот год зима выдалась на редкость холодная. Снега мало. Позади темнеет одноэтажное строение. Продовольственный склад. По периметру горят тусклые и редкие фонари. Свет от них неверен, и, когда некоторые из них мотает на ветру, тени мечутся по углам.
Хрустит под ногами снег. Подошвы ботинок заиндевели на морозе так, что когда человек ступает на асфальт, они аж звенят. Но ноги не стынут, потому что обувь рассчитана на такие низкие температуры. Порывы ветра бросают в лицо ледяные крупинки, и человек непроизвольно щурится, напряжённо всматриваясь в темноту. В руках своих он сжимает импульсную винтовку, на корпусе которой светится зелёный огонёк полного заряда. Человек обошёл здание склада, и очутился у ворот электроизгороди. Стоявший там часовой вытянулся по стойке «смирно».
- Всё спокойно?
- Так точно, товарищ лейтенант.
У лейтенанта запищало в ухе. Он нажал пальцем в рукавице на кнопку приёма:
- Лейтенант Бурцев.
Минуту он слушал молча, потом коротко бросил:
- Понял, товарищ полковник... Есть не использовать подавление! Так точно!
Потом переключил канал связи и напряжённым голосом отдал приказ:
- Караул – в ружьё! Место построения – ворота!
Он поймал встревоженный взгляд рядового. Ему явно хотелось спросить что-то, но он соблюдал субординацию.
- Штаб сообщает, что они уже идут. Их много. Приказано держаться до подхода подкреплений.
Солдат охнул.
Послышался топот бегущих. К ним быстро приближались тёмные фигуры.
- Становись! Штыки примкнуть!
На пространстве между воротами и дверями склада быстро выстроились две шеренги солдат. Они стояли, переминаясь и взволнованно перешёптываясь. Поблёскивали в свете фонарей штыки, звякали карабины винтовочных ремней.
- Отставить разговорчики!
Вдалеке со стороны дороги послышался гул. Он приближается. Солдаты заволновались, поглядывая на офицера. Тот тоже чувствовал себя крайне неуютно, но стралася изо всех сил не показывать это. Первый раз за свою службу он командовал охраной склада. Кому пришла в голову мысль их сюда поставить? Вон, пусть полицаев ставят, они к такому привычные, против своих воевать.
Гул тем временем нарастал. Уже было слышно, что состоит он из множества голосов. Замелькали огоньки, какие-то отсветы. Наверное, у них есть ручные фонари.
В горле лейтенанта вдруг всё пересохло. Он перестал замечать болезненные уколы ледяных крупинок в лицо. Вот. они всё блтже и ближе...
К воротам склада из зимней ночной темноты вынырнула толпа людей. Предние, увидев солдатс оружием остановились, но задние, не видя этого, продолжали напирать. И вся эта людская масса постепенно приближалась к воротам электроизгороди, замедляясь в своём движении.
Лейтенант подбежал к воротам, вскинул вверх руки с винтовкой и крикнул туда, в толпу:
- А ну, назад! А ну, все назад!
Если и были голоса в толпе, то услышав этот срывающийся голос, они смолкли. На офицера смотрели молча. Бледные измождённые лица, горящие мрачной решимостью глаза...
- Если вы попытаетесь проникнуть на склад, я прикажу стрелять! У нас есть приказ стрелять на поражение! – крикнул офицер отчаянно.
Разные возраста, даже дети есть. И пожилые. Одеты кто как. Потом откуда-то из второго-третьего ряда послышалось:
- А, чёрт с тобой! Стреляй! Всё одно с голоду подохнем. Стреляй!
Людская масса заволновалась... Что-то тяжёлое ударило в ворота.
Офицер попятился и скоро очутился возле солдат. Удары в ворота не прекращались. Скорее всего, они использовали какую-то балку в качестве тарана. Створки ворот держались. Пока держались.
- Оружие к бою! Первая шеренга – на колено!
Первая шеренга солдат опустилась на одно колено и взяла оружие на изготовку.
Послышался душераздирающий скрежет. Ворота вот-вот рухнут.
- Целься!
Солдаты послушно выполнили команду. Осталось только крикнуть «Огонь!», когда те ворвутся на территорию склада, и сгустки плазмы вонзятся в плотную людскую массу, пронзая навылет сразу по нескольку тел, разрывая в клочья и выжигая живую плоть. Вот только слово это застряло в глотке.
Ворота рухнули, люди хлынули на территорию, огибая застывшие шеренги, ринулись к складскому зданию. А он стоял, не в силах сдвинуться, тяжело дыша... Ему почудилось, наверное, но кто-то из его солдат словно выдохнул:
- Молодец наш лейтенант... Молодец, уважуха ему.
***
Жарковато сегодня. Обычно тут прохладнее. Не экватор же. А сегодня – прям-таки, тропики. Наверное, какие-нибудь циклоны. Здесь всё через жопу. А, вон, Васятка мне машет. Синие толкутся там же. Да, иду, иду уже... Чо, мне бежать к вам, что ли?
- Здрав-ствуй-те, - медленно по слогам произносит высокая местная особа и касается четырёхпалой ладонью своего лба. За ней толкутся остальные. Это Шейхан. Бандерша местная. Вроде, нормальная тётка.
- Сколько сегодня, Шейхан? – я по-хозяйски окидываю взглядом снизу вверх пришедших.
- Дзе-сят, - так же старательно произносит она.
Я вижу, что десять, мне просто интересно с ней поговорить. Наверное, в молодости она была симпатичной. Если бы не её клыки... Кстати, тут у Пан-Азиатской Коалиции такая японочка есть, хм-м-м-м...
- Как дела, Шейхан? - спрашиваю.
Она улыбается, на её щеках появляются ямочки. Она показывает выученный жест с большим пальцем вверх.
Я с нарочитым усердием вслух пересчитываю пришедших, тыкая в них указательным пальцем. Ритуал у нас такой. Приказываю Васе наштамповать каждому из них разовый пропуск. Без имён. Ну их к шуту. Пока разберёшь, пока сообразишь, как это нелепое звукосочетание отразить на бумаге... Проще написать номер, бац, автоламинатор уже выплёвывает карточку. Сурово выдаю каждому в огромную синюю ладонь по пропуску, а они цепляют его на себя. Шейхан, конечно, под номером первым. Сегодня с ними помимо мужиков одна симпатичная, смазливая молодуха. Получи номер восемь. О, какой симпатичный попец... А сзади ты очень даже и ничего со своим хвостом... Кхм... На чашечку кофе, ась? Или, что вы там жрёте? Каву? Надо же. А по-литвински «кава» означает кофе. Боюсь только, что я с вашей кавы в лучшем случае продрищусь, в худшем – тю-тю, так что, ступай, красавица, своей дорогой.
Вася тоже засмотрелся ей вслед.
- Чо смотришь? Нечего туда смотреть. За забор смотри лучше.
Вася сконфуженно отворачивается.
Я забираю винтовку и направляюсь в свою кондейку. А синие удаляются в сторону научного блока. Вообще, неплохая мысль пришла в голову нашему главному ботану насчёт привлечения местных. Вся фишка в том, что они работают на опытном поле, где наши ботаны производят селекцию местной живности и чего-то там химичат. Говорят, хотят адаптировать какие-то местные говно-растения, чтоб на Землю их отправить. Для использования в народном хозяйстве. Ну, дай-то Бог. А, когда РДАшники дали местным такого джазу, что тем небо с овчинку показалось, те из них, кто очутились в нашей оккупационной зоне только и выжили с нашей помощью. Погорячились они, конешно, ящетаю... Нельзя так. Вон, мы, когда шли на боевое, ну, никак не ожидали увидеть то, что увидели. Нас, ведь, натаскивали на свирепых дикарей-убийц. А в реале что? Бабы с луками и копьями все в перьях, тьфу... Ах, что теперь вспоминать? Сейчас, вроде, уже быльём поросло всё, устаканилось, правда, говорят, в Южных Хребтах до сих пор бродят непримиримые. Это ж рядом с нами. Но, к нам пока не суются. Пусть только сунутся, бл...
Так, вот мы и дома. Одежду сразу в вентиляционный шкаф, чтоб эту вонь пандорскую вытянуло. Что у нас на сегодня? Ага... Так, какой-то запрос от Пан-Азиатов, сводная справка от Тихоокеанского Союза. Блин, скукотища...
Упс.. Кажется, меня шеф вызывает, сорри.
(продолжение следует...)
I.H.S.
KC
|
| |
| |
| Padre | Дата: Понедельник, 19.12.2011, 10:39 | Сообщение # 2 |
|
RDA, отдел логистики
Группа: Модераторы
Сообщений: 462
| (продолжение...)
РЕТРОСПЕКТИВА 2.
Изгнание контингента РДА с Пандоры стало для Земли настоящей трагедией. Висевший на орбите грузовик «Звезда приключений» не смог вместить всех изгнанников. Нет смысла описывать ужас и отчаяние тех, кому не хватило криокапсул. Во время долгого шестилетнего перелёта все они погибли. Кто-то сошёл с ума, кто-то медленно умирал от голода, кто-то предпочёл эвтаназию. Так или иначе, но до Земли добрались живыми только сто человек. На этом череда смертей не окончилась. Земле удалось связаться с помощью сверхсветовой квантовой связи с транспортами, находившимися на пути к Пандоре. Те из них, кто ещё не прошёл половину пути, имели возможность и ресурсы совершить разворот и лечь на обратный курс. Но три корабля вынуждены были лететь дальше, так как запасы топлива и ресурсов жизнеобеспечения у них подходили к концу. Прибыв на орбиту, они поочерёдно пытались связаться с «Адскими Вратами». Сперва база отвечала. Но давать разрешение на высадку категрически отказывалась, мотивируя это тем, что местное население против этого, и что они (те, кто остались) не доверяют Корпорации и не могут позволить алчным землянам и дальше убивать уникальную природу Пандоры. А потом база и вовсе замолчала и перестала отвечать на запросы. Посланный с самого первого прибывшего транспорта на свой страх и риск посадочный шаттл не вернулся. Связь с ним прервалась спустя 9 минут после отстыковки. Это означало, что он был уничтожен на подлёте к «Адским Вратам». Бывший морской пехотинец Дж. Салли, а ныне – Сиятельнейший Торук Макто, всадник леоноптерикса, предводитель племени Оматикайя и неформальный лидер всех кланов Нави, хорошо знал своё дело и помнил все свои земные навыки. В результате спустя годы корабли Похода Последней Надежды, прибывшие с Земли, обнаружили висевшие над голубым шаром Пандоры три транспорта с мёртвым грузом. Срок пребывания в состоянии криосна для их пассажиров был слишком велик...
Но, это было потом. А пока «Звезда Приключений»только-только набирала скорость, на Земле начиналась нешуточная буря. Совет Безопасности ООН, собравшийся на экстренное совещание, принял к рассмотрению официальное заявление РДА о прекращении поставок анобтания в связи с форс-мажорными обстоятельствами. Ситуация складывалась просто аховая. Ценный минерал настолько стал незаменимым для землян, для всей их инфраструктуры, прежде всего для транспортной, что исчезновение его вызвало бы полный коллапс сперва транспортной системы, потом и остальной экономики, отбросив Землю на сто-двести лет назад. А, учитывая общую истощённость приробных ресурсов и колоссальную перенаселённость Земли, это всё грозило многомиллионными жертвами и общей деградацией. Планеты солнечной системы осваивались, но даже их ресурсов не хватило бы, чтобы предотвратить катастрофу таких масштабов. Под давлением сложившихся обстоятельств, после безконечной череды совещаний, консультаций, закрытых переговоров, закулисных встреч было принято решение об организации возвращения на Пандору. На запросы с Земли «Адские Врата» не отвечали. Один единственный раз была получена коротенькая квантограмма, в которой было сказано, что Пандора отныне разрывает всякую связь с Землёй, а в случае попыток возвращения землян, будет считать это объявлением войны. Враждовавшие прежде между собою страны, союзы, конфедерации, не упускавшие случай сделать гадость своему недругу, в этот раз проявили редкостное единодушие. И даже Великий Князь Литовский, этот международный грубиян, неотёсанный мужлан и религиозный фанатик, обычно посылавший открытым текстом на три весёлые буквы все международные договорённости, сурово насупившись, подписал соглашение об участии ВКЛ в этом глобальном проекте. Проект этот решено было назвать Походом Последней Надежды. Предстояли колоссальные затраты на разработку и создание флота из кораблей, способных доставить в систему Альфа Центавра всё необходимое, включая ударную группировку и средства жизнеобеспечения. Всему населению Земли предстояло, образно говоря, сильно затянуть пояса. Естественно, это грозило чередой голодных бунтов и общей дестабилизацией, но другого выхода не было. Земля ставила на карту всё.
Небольшое аграрное центрально-европейское государство, зажатое между Европейским Союзом и Пан-Азиатской Коалицией, обладало ограниченными возможностями для участия в такой авантюре, но оно нашло возможность вложиться в проект, чтобы в случае удачи иметь свою долю анобтания. По условиям, удовлетворявшим все стороны, каждое государство обязывалось выделить воинский контингент и средства на организацию необходимых научных разработок и производств. В случае успеха, каждое государство получало свою долю от добычи анобтания плюс оккупационный сетор на Пандоре, который можно было использовать по своему усмотрению. Таким образом, РДА теряла монополию на продажу ценного ресурса. Но это был наилучший выход и для Корпорации, и для всех остальных.
Великое Княжество Литовское (оно же Западная Россия) выделяло для проведения военной операции роту десанта и звено орбитальных бомбардировщиков «Стриж». Машины не нового поколения, но вполне надёжные. Однако, добровольцев войти в состав экспедиционной роты найти оказалось нелегко. Военнослужащие наотрез отказывались лететь в дальний космос, откровенно саботировали приказы, ударялись в бега... Тогда решено было сформировать это подразделение из тех, кому уже терять было нечего. Осуждённым за различные тяжкие преступления к высшей мере предложили простой выбор: либо вы летите умирать на Пандору с возможностью выжить, либо вас убьют здесь. Отказавшихся не было. Одним из них был лейтенант Бурцев, приговорённый к расстрелу за невыполнение боевого приказа.
* * *
А вот и кабинет шефа. Шефом у нас сейчас очень мутный дядя по фамилии Лашкевич. Пару лет назад прибыл с Земли взамен почившего в бозе нашего дорогого Лексей Лексеича. Все его так звали. Хороший был мужик. Добрый, умный. Ко всем подход умел найти. И приказы –то его выполняли мы в срок и чётко. И не из-за страха или дисциплины, там, всякая херня это. Нет. Просто, не хотелось огорчать его. И мы его уважали и даже местные. Видать, хорошего человека чуяли. Большое сердце у него было, доброе. Вот и не выдержало. Мда... Да, что там говорить? А этот нонешний... Вроде, как есть он, а, вроде бы и нет его. Хрен его знает... Всё копается в своём компе почти целыми днями, да с нашими учёными всё шушукается о чём-то. Но, не давит, не надоедает, всё строго по уставу, по инструкции. И это хорошо. Видать, понимает, что если будет нас тут давить да плющить, то... Пандора-то большая, леса густые. Хоть и стало тварей всяких поменьше, но народ-то у нас тут ушлый... Молодец, понимает.
Захожу. Он за столом своим сидит, чегой-то там в компьютере разглядывает, по клавишам пальцем водит. На меня так мельком взглянул и снова в экран впялился.
- А, это вы, Герман? Заходите, садитесь.
- Здравия желаю, Константин Иванович, вызывали?
- Да, хотел вас видеть, есть разговор.
Интересно-интересно... Чего на этот раз?
- Я готов.
Я со вниманием готов его слушать. А он не торопится, видно, что подбирает слова и ищет, как начать разговор.
- Скажите, Герман, вам знакома территория Южных Хребтов?
Ни хрена себе начало... Кажется, придётся нам туда слетать, кхе.
- Ну, как знакома? Бывали мы там несколько раз, пролетали над ними неоднократно. Обследовали даже ряд плато.
- Ага, занчит, имеете представление, что там более-менее?
Странные вопросы.
- Так точно, в общем и целом представление имеем.
- Я вот, что хотел вам рассказать, Герман. У нас появились весьма любопытные данные.
У кого это «у нас»?
- И данные эти связаны с районом Южных Хребтов. Он находится вне нашей зоны оккупации, но вплотную к ней примыкает, так что вам, думаю, понятен наш интерес.
Ну, точно, собирай, Гера, вещи и лети туда в эти сраные скалы.
- Я хочу, чтобы вы взяли ещё одного человека, того, кому вы доверяете больше всех, и совершили рейд в определённый квадрат.
Дождались... Ладно, хрен с тобой. Туда и обратно полчаса хорошего лёта.
- Какова цель рейда? – интересуюсь я чинно-благородно.
А он поднля свои безцветные глаза и мне прямо в лицо уставился.
- Вот тут есть закавыка, Герман. Вы должны будете обследовать два ущелья. Они имеют сложную кофигурацию, но по нашим данным, пройти туда можно. Далее. Следует обратить внимание на... Э... Как бы это сказать-то... В общем, если вы заметите что-то неординарное, нехарактерное, то постарайтесь запомнить, заснять на камеру то, что увидите. Дальнейшие действия не предпринимать. Просто, грубо говоря, сфотографируйте это и возвращайтесь. Если вы там что-то найдёте, то этим будет уже заниматься специальная группа из Смоленска. Если нет, то, значит, нет. Вопросы по целям и задачам есть?
Куча вопросов, бл...ь!
- Да, Константин Иванович, хотелось бы уточнить ряд деталей.Что, вообще, мы ищем, и как это должно выглядеть?
- Хм, если бы я знал. Ну, хорошо, попытаюсь обрисовать в общих чертах, надеюсь, вам станет понятнее. Нами получены очень обрывочные и туманные сведения о некоем месте, где, возможно, находится некий артефакт. Повторяю, сведения эти обрывочные, неточные, почти мифические. Из обрывков разговоров местных, из их преданий и сказаний, кое-что из документов РДА, совершенно, случайно попавших к нам в руки.
Ого, ишь ты! Не так-то ты и прост, я посмотрю!
- Этот артефакт, скорее всего, представляет собой что-то вроде «Колодца Душ». Корпорация уже вела исследования таких артефактов в прошлом. Они пытались с помощью электронного устройства подключиться к ноосфере Пандоры, к Эйве. Проект этот носил название «Эмулятор» и окончился катастрофой местного масштаба. Руководитель проекта сошёл с ума и был ликвидирован, сам проект похоронен. И то место, куда вы направитесь, может представлять собой нечто, связанное с этой темой.
На Эйву, значит, замахнулись? Да, вроде как она сдохла еще тогда после бомбовых ударов, или я чего-то не знаю?
- Я понял, Константин Иванович. Прилетаем, смотрим, если что есть интересное – документируем и сваливаем.
- Да. Вот только добираться туда придётся вам наземным способом. Нам не выгодно, чтобы о нашем интересе знали другие державы, вы понимаете? Глайдер легко засечь радарами и отследить его полёт. Поэтому, берите «Славутич», запасы и выдвигайтесь.
Ох, ты ж, бл...ь!
- Там неспокойно, шеф, есть шанс нарваться на «индейцев».
- Я в курсе. Я целиком полагаюсь на ваш опыт и чутьё. И именно поэтому я вам даю ещё одного компаньона. Она из местных. Её имя...
Он смотрит в свои бумажки, копается в них.
- Её имя – Суон. Она из рода цахик племени... Э... Не помню название, сейчас этого племени уже нет, только его остатки. Тогда ещё, бежали к нам из зоны РДАшников, кто уцелел.
Вот ещё, синьку с собой тащить? Никогда не работал с синими. И не хочу.
- Извините, Константин Иванович, но эту вашу Суон я с собой не возьму.
- Почему?
Да, потому, бл...ь, потому!!
- Я её не знаю, я ей не доверяю. И зачем нам ещё эта дылда? В вездеходе куда её? В кузов? И для чего она там нам будет нужна? Нет, я отказываюсь.
Он спокойно так на меня смотрит и говорит тоже так спокойненько:
- Герман Степанович, это для вашего же блага. У вас опыт, у вас чутьё. Но чувствовать опасность так, как это умеют местные, вы не можете. И ёще... Это приказ. Вы, надеюсь, понимаете, что это приказ?
Всё... Сломал он меня.
- Я всё понял. Когда выход?
- Вы уже решили, кого возьмёте с собой?
- Да, Корнеева заберу.
- Прекрасно, тогда с утра завтра и выдвигайтесь. А сегодня подготовьте всё необходимое. Связь держите по закрытому каналу.
- Есть. Разрешите идти?
- Вы свободны.
Я вышел, постоял ещё немного, обдумывая услышанное. Затем поправил одежду и поплёлся на склад. Надо же приготовиться. Ох, не нравится мне всё это, ох, не нравится...
РЕТРОСПЕКТИВА 3.
Будни в учебном лагере длятся семь дней в неделю, двадцать четыре часа в сутки. И сон – это не сон, а всего лишь короткое забытье. Это ожидание резкого сигнала тревоги, стремительного выдвижения на позиции, где среди вспышек разрывов и треска выстрелов главное - не поддаться панике и сохранить ясность мысли. И образы, приходящие, когда глаза слипаются – это смутное, колышащееся отражение прежней жизни. Той жизни, которая ушла безвозвратно. И теперь уже порою кажется, что её и не было. Что это был какой-то сон. Сон о свободе, где ты принадлежишь самому себе не во всём, но хотя бы в частностях. Но, этого всего нет. Оно растворилось в прошлом. А сейчас есть только безконечные перемещения по заросшим болотистым джунглям, где влажный воздух не даёт вздохнуть полной грудью, где от влаги даже мельчайшая ссадина воспаляется и причиняет боль, где каждые пять-семь минут надо падать в жидкую грязь и судорожно выцеливать в густой листве дроны-мишени, а налипшие на сапоги комья грязи делают ноги непослушными.
И эти постоянные «информационные получасовки», на которых представитель Корпорации вдалбливает в сознание образы врагов, с которыми предстоит встретиться за миллиарды километров отсюда. Кровавые каннибальские ритуалы, клыки, с которых капает человеческая кровь, варварство и жестокость, нерестанные убийства, добивание своих раненых, чудовищные злодеяния, пытки и истязания попавших в плен к ним людей. Всё то, что прежде было известно о нави – неправда. Они показали своё истинное лицо. Их единственная цель – уничтожение людей. Люди пришли к ним с миром, пытались порделиться с ними знаниями, а в ответ получили только смерть. И предатели помогают им. Предатели, которые пылают ненавистью ко всему человеческому, и они не только там на Пандоре, они и здесь, скрытые, незаметные... Они ходят среди нас, маскируются под добропорядочных обывателей, учёных, служащих. Полученные сведения закрепляются самыми передовыми методами с помощью нейропрограммирования. После «получасовок» следует сеанс электронной терапии. Провода присоединяются к голове, и человек кратковременно отключается. Зато потом на плацу во время изнуряющих отжиманий, когда сержант-инструктор орёт:
- Кто враг наш?
Ему отвечет сотня глоток:
- Нави!!
- Что мы будем с ними делать? – следует вопрос.
- Рвать, нах...й!!!!
- Не слышу! – злобно бросает инструктор.
- Рвать, нах...й!!!
- Что, суки, проститутки, совсем сил не осталось? Мямлите, как пидоры в гей-баре!! Будете отжиматься до вечера! Я не слышу, ну!! – упорствует садист в форме.
- Рва-а-а-ать, нах..й!!! – с утробным рыком и слюной из глоток вырываются слова.
- То-то же! Встать, бегом марш! – сержант сменяет гнев на милость.
***
Как сладко спалось в эту ночь. Та-а-а-акие сны снились, вах... А проснулся, вспомнил про то, что нам сегодня предстоит, и словно в дерьмо окунулся. И какого хрена шеф к нам эту, как её... Соун прицепил? Твою мать... Васятка мой, как услышал, кто с нами поедет, морду скорчил, словно уксусу хватил. Однако, приказ. Ничего не поделаешь. Наше дело телячье – обосрался и стой. Невыполнение приказа чревато весьма. Мне в своё время хватило по самые «не балуйся». Самое интересное, что так и осталось неизвестным, почему склад поставили охранять нас, а не полицаев, почему запретили использовать системы подавления? Поговаривали, что дело всё в борьбе властных группировок в окружении Великого Князя, что кому то было выгодно народное недовольство. Расследование заглохло, а крайним сделали меня. Пипец... Вот, и этот самый пресловутый Дж.Салли, да упокоится его душа, тоже не выполнил приказ в своё время. И теперь посмотрите, к чему всё это привело. Нет уж, братцы. Каждый должен заниматься своим делом. Хотя, ежели посмотреть, отдай я тогда приказ открыть огонь, неизвестно, как бы всё обернулось? Виноватым снова бы назначили меня, только разница была бы в том, то сейчас на моих руках крови нет, а тогда была бы. Вот и пойми, как тут поступить. Что-то меня с утра понесло на воспоминания. Не хочу, надо отвлечься. Скоро уже надо выдвигаться.
Всё собрали, всё уложили в кузов вездехода. Надо же ещё и место оставить для этой самой Соун, будь она неладна. Постелили там ей коврик. Клубочком пусть сворачивается. Мне плевать. Я её не звал. Нет, хватит, а то я опять заводиться начинаю, а это нехорошо перед рейдом. Надо успокоиться.
Васятка уже поджидает меня, экипирован, помыт-побрит, винтовка за спиной, боеприпас на поясе. Я всё ещё раз проверил. Сменные фильтры, индивидуальный пакет с антидотом, запасные аккумуляторы для рации. Ещё раз проверил своё. Да, ничего не забыл.
- Ну, что, зёма, посидим на дорожку?
Он осклабился.
- Конечно, Гер Степаныч.
Ха, мы с ним почти соседи. Выяснилось, что жил он на соседней улице. А сюда угодил по глупости. Нет, его не было в составе той самой первой роты. Из них остались только я, да ещё, мож, с десяток парней. Остальные - кто помер, кому амнистия вышла... мне разрешили вернуться, да, куда мне? Жена ушла давно ещё, дочка уже не помнит меня, наверное. Да и как-то поспокойнее тут, потише. На мозги не капают.
- Ну, пошли?
В техно-ангаре нас уже ждёт «Славутич». Мощная, маневренная машина на гусеничном ходу. Трудяга наш. Та-а-а-а-а-ак... Не понял. Лашкевич там, и с ним ещё и начальник научной группы. А он зачем?
- Здравия желаю, Константин Иванович. Андрей Николаевич, наше почтение.
Это я персонально главному учёному. Тот кивнул мне тоже.
- Доброе утро, Герман. Планы немного измненились. Я тут поразмыслил и решил дать вам в помощь ещё и Андрея.
П...ц, приплыли... А он-то нам зачем? Шеф уловил мой недоумённый взгляд и продолжал:
- Я подумал, что раз вы не очень с нави контакт находите, то Андрей вам будет необходим. Он хорошо знает язык нави, их характер и повадки.
Протестовать безсмысленно. Как дать понять гражданскому, что группа наша теряет мобильность и становится всё уязвимее с каждым таким, вот, пассажиром? Я только махнул про себя рукой, а вслух спросил:
- Обезпечение для него уже загружено?
- Да, - кивнул шеф, - Суон ждёт вас за воротами форпоста.
Суон, а я её всё Соун зову. Хорошо, что напомнил, а то эта синяя особа оскорбилась бы страшно, назови я её имя неправильно.
- Помните: прибыли, задокументировали, убыли. Всё. И никакой инициативы! Ясно?
Шеф вдруг перестал улыбаться, стал серьёзен и напряжён.
- Так точно, шеф, приказ понятен.
Я рапортую бодро, а затем командую погрузку. Главный ботан и Васятка полезли в кабину, а Лашкевич нацепил дыхательную маску. Вася за рычагами управления, проверяет показания приборов, даёт команду на запуск движка. Я ещё раз машу рукой шефу и занимаю место в кабине рядом с водителем. Ботан-Андрей (его фамилия меня приводит в ярость, я б, наверное, с глузда съехал, если бы носил фамилию Жопецкий, говорят, из шляхетского рода, хе, кто бы мог подумать) занял место у дверцы кабины.
Герметичные створки ворот техно-блока с громким шипение разъехались, и сюда ворвался весёленький солнечный свет. Вася врубил первую скорость. Мы с урчанием выползли из ангара.Выехали за ворота и остановились. А вот и Суон. Поджидает нас. Ба-а-а-а... Да это та самая смазливая молодуха, которая приходила давеча. Я ей ещё номер восемь выписал. Раньше все они для меня были на одно лицо, потом я научился различать их. Хм-м-м-м... Суон, Суон...
- Гляди-ка, Вась, кто нас ждёт.
Вася повеселел на глаза, заёрзал, чувствую, от сердца отлегло у него, да, признаться, у меня тоже малость так подотпустило. Ждал же чувырлу какую-нибудь местную. А тут... Вот, стоит, так внимательно смотри на нас. Такая серьёзная. И оружие у неё. Ох ты, Боже ж мой. Нож кривой, как турецкий ятаган на груди болтается, дробовик старый РДАшный на плече. Хоть и старый огнестрел, однако ж, нутро врагу наизнанку вывернет запросто. Амазонка, прям.
Все надевают маски, я вылезаю и бодренько так чапаю к синей воительнице.
- Ты – Гер-ман. Я – Суон.
Почти что swan, лебедь ты наш синекрылый.
- Ну, здравствуй, лебедь.
- Что?
Внимательно так смотрит на меня, пристально.
- Полезай в кузов, - говорю, а сам улыбаюсь, как дурак.
Жопецкий, высунувшись из кабины, что-то проорал на навийском. Суон кивнула и сноровисто запрыгнула в кузов вездехода. Вот, значить, зачем она приходила вчера, наверное, обговорить детали. И, видать, она давно с нашим Лашкевичем общается. Что это так мимо моего носа? Я ж начальник безопасности, вроде как? Ох, и мутный тип этот Лашкевич, ой, му-у-у-утный. Не иначе, как из Департамента Безопасности заслан, что, впрочем, неудивительно.
Навигатор мягко светит своим экраном. Вася Корнеев как-то так задорно рвёт с места, и мы начинаем наш маленький, простенький и совершенно безопасный рейд. Вот только что-то неспокойно мне.
(продолжение следует...)
I.H.S.
KC
|
| |
| |
| Padre | Дата: Понедельник, 19.12.2011, 10:43 | Сообщение # 3 |
|
RDA, отдел логистики
Группа: Модераторы
Сообщений: 462
| РЕТРОСПЕКТИВА 4.
Проект «Поход Последней Надежды» стартовал. Доселе скрывавшей свои секреты в области передовых научных разработок Корпорации пришлось поделиться ими со всеми. Ставились многочисленные эксперименты, конструкторские бюро перешли на круглосуточный режим работы, опытные производства изготавливали и испытывали один образец за другим, с планетарных баз потянулись караваны с сырьём. Ценой невероятных усилий, экономя на всём, чём можно, истощая все возможные резервы, спустя несколько лет государства Земли смогли построить несколько межзвёздных кораблей, способных доставить ударную группировку к Пандоре. Удалось даже разработать специальные модификации вооружения, устойчивые к воздействию сильного электромагнитного поля. Но, какой ценой это было достигнуто? Все эти годы страны и континенты сотрясали голодные бунты и восстания, которые подавлялись с железной беспощадностью, уровень преступности поднялся на недосягаемую прежде высоту. Многие второстепенные производства просто останавливались, целые города и даже области пустели. И по безлюдным и тёмным улицам этих городов-призраков ветер кружил оставленный прежними жильцами мусор. Вся эта сумасшедшая гонка истощила Землю до крайности. Но это был единственный шанс. Под самое завершение проекта начались разговоры о возможности широкомасштабной колонизации Пандоры. И, хотя, до это этого было ещё очень и очень далеко, страны-участницы за исключением Корпорации, терявшей свою монополию и, соответственно, львиную долю доходов, всерьёз восприняли эту идею. Но, пока шли эти разговоры, от орбиты Плутона один за одним уходили в межзвёздную бездну серебристые иглы кораблей. Уходили в неизвестность.
***
«Славутич» мерно катит по лесной дороге, колыхаясь на ухабах. Хорошо бы тут хотя бы «бетонку» проложить, да, ведь, после первого же ливня вся эта «бетонка» поплывёт да разъедется. А вокруг нас возвышаются массивные стволы, мы словно по зелёному тоннелю едем. Те, кто первые сюда прилетает, поначалу жутко очаровываются всей этой красотой. А чо? Естественно. Стоят, разинув рот, смотрят, задрав голову, охают да ахают. Да, в общем-то, не столько их внешнее это всё поражает, нет, все они испытывают то же самое, что мы все, вся наша рота, испытала, впервые ступив на эту землю. Вы думаете, я фантазирую? Авотхрен! Герман – фантазёр... Щяс, ага... Герман свой последний романтизм и все свои фантазии высрал кровавым поносом в витебской тюряге. Вы их поспрошайте при случае. Разными словами, разными образами они вам выскажут примерно одно и тоже: спокойствие, умиротворение, тёплый восторг, словно прилетел не на Пандору, а вернулся в своё светлое детство. Вот, что они чувствуют. Это после той суматошной Земли-то каково, а? Потом, конешно, привыкают, будто и всё время тут жили. Блин, даже слёзы навернулись. Не надо, чтобы мои люди видели мокрые глаза.
Как там наша синяя проводница? А, ничего, сидит , привалившись спиной к борту, головой крутит. Ничего, нормальненько... Навигатор показывает, что примерно через минут сорок такого хода мы выйдем за границу нашего сектора и пкатим по нейтралке. Дорога там есть, а, чорт! Вася резко тормозит. Здесь пересечение двух дорог, одна – наша, другая ведёт к местной деревеньке. И, вот, по этой другой дороге неспешно бредёт стадо коров. Ну, этих, как его, штурмбистов. Вот, сука... Здоровенные, как наш вездеход, даже больше. И двое пастухов из местных. Это наши учёные подали им идею одомашнить этих рогатых монстриков. Когда Корпорация зачищала свой сектор, многие бежали к нам. А ни еды, ни крова не было. Реально, синька с голоду подыхала, казалось бы, в таких лесах-полях, сорвал какой-нибудь фрукт да стрескал, ан нет. Этого мало. Крепко их поломали, конечно, очень крепко. Дух их сломали. Волю к жизни начисто снесли. Я, вообще, синьку не люблю. Нет, не так сказал. Мне они пофигу, так будет правильнее. Я, к слову сказать, теперь стал очень эгоистичен, возраст, наверное, сказывается, хотя, на пенсию не хочу ещё. Но я не люблю, когда с ними вот так вот по-варварски. Ну, не по-людски это, всё понимаю, месть, там, зачистка, но так нельзя, как РДАшники с ними поступили. Ну, блин, пришлось выручать. Почему? Да потому что всё оказалось немного не так, как нам рассказывали. Пытались нас использовать, а потом выкинуть, как, ну, эт-самое, ну, понимаете, да?
А как выручать синьку? А вот так. Посдказали идею, помогали... Я сам сопровождал наших на эти дела. Ловили молодых телят, приручали, упорно работали. Получилось. И теперь были нави охотниками, а стали животноводами. Сады-огороды научили копать-полоть. Вот, у наших-то восторгу было, помню, такие отчёты строчили. Ну, и премии, звания там всякие, само собой. За прогресс, за налаживание связей, так сказать, в преддверие начала колонизации. Первобытно-общинная формация, ага, точно. Прогресс, одним словом. Помню со школы ещё. Зарулили их на проторенную дорожку. И, вот ещё что меня удивляло тогда. Как они наших от РДАшников отличали? По запаху что ли? Как мы идём патрулём, так всё нормально, стоят, балагурят, скалятся. Стоит где-то там появиться либо РДАшному глайдеру, либо ихнему пешему патрулю на границах сектора - всё, караул! Пожар в джунглях, и всё такое, все бросаются врассыпную и прячутся под кустами. Непонятки, одним словом. Такие дела, братан. Мож, эта Суон расскажет чего?
Это сраное стадо медленно ползёт, не давая нам проехать. Вася нервничает. Он одевает маску, мы тоже, открывает дверь кабины и орёт погонщикам, мешая русские слова с навийскими:
- Эй вы, ё... вашу мать, бл...ь, давайте, пошевеливайтесь, черти полосатые, долго нам вас ждать!?
Погонщики, вероятно, не понимают всего, но тон Васи подсказывает им, что надо делать. Резкими криками и тычками длинных шестов они заставляют животных ускорить шаг. Шестиногие коровы ревут и гулко топают. Вася для убедительности шевелит стволом башенного импульсного пулемёта. Я бросаю быстрый взгляд через плечо на Суон. Заметно, что гневный порыв Васи ей не понравился. Она укоризненно покачивает головой. Но, что поделать, ты уж потерпи, милая, насильно тебя с нами никто не тащил. Тем более, что Васятка наш незлой совсем, дурной малость бывает, это да. Ну, дак, все мы не идеал.
Тем временем погонщики делают своё дело, ревущая и фыркающая масса шестиногих рогатых чудищ освобождает дорогу, оставив после прохода изрядно разбитую грунтовку, да навозные кучи.
Мотор вездехода ревёт, мы ползём дальше. От неспешного покачивания нашего Жопецкого начинает клонить в сон. Вот, он уже уронил голову на грудь и тихонько посапывает. Между прочим, подчинённые зовут его за глаза «Наша Жопа». Что, как бы показывает наличие чувства юмора у наших ботанов. Ну, пусть подремет.
Вдали я замечаю проблесковые огоньки. Яркие вспышки поочерёдно то красные, то зелёные. Это пограничные вешки. Вот и они остались позади. Мы выехали на нейтральную территорию. Что тут? Да, всё то же самое, та же дорога, тот же лес. Но, уже не наш. И прав у нас здесь столько же, сколько и у остальных. А ещё тут надо почаще поглядывать на сенсор движения. На всякий случай.
Меня и самого начало немного плющить. Зеваю, моргаю, всячески отгоняю дремоту. Тем паче, что почти половину пути мы уже прошли. Впереди развилка. Что-то тяжело мне стало в груди, подожди, Вася... Подожди, зёма...
Василий чувствует мою руку у себя на плече и, подчиняясь взгляду, тормозит. Перед нами две дороги.одна – широкая, наезженная. Мы часто по ней ходим в другие сектора. Вторая – узкая, местами заболоченная, извилистая, с ухабами, ямами. Я щёлкаю кнопками навигатора. Смотрю и оцениваю. Почему-то по намеченному пути мне совсем неохота двигаться, ну, прям, с души воротит. Так, если мы поедем по этой тропке, так-с... Делаем крюк километров десять, потом вдоль побережья. Ну, опоздаем малось. Я смотрю на часы. Световой день к тому времени не должен ещё закончиться. Успеем. Жопецкого разбудила остановка. Он проморгался, сфокусировал зрение на мнеи спросил:
- Что происходит? Почему стоим?
- Развилка.
- А что тут такого? Ну, развилка, и чо? У нас есть маршрут.
- По маршруту нельзя нам, - сам говорю и чувтствую, что тот будет возбухать.
Так и вышло. Глав-ботан заёрзал и воззрился на меня с негодованием:
- Это почему это «нельзя»?
- Нельзя нам туда... Плохое предчувствие.
Ну, щяс на говно изойдёт.
- Вы что, Герман? Какое ещё «предчувствие»? Перестаньте. У нас есть готовый маршрут. Поезжайте и не задерживайте нас.
- Нет, - это я говорю уже жёстко.
Жопецкого перекосило.
- Вы что, с ума сошли? Вам приказано двигаться по маршруту, не отклоняясь. Я сейчас же сообщу о вашем самоуправстве шефу, - он потянулся к переговорному устройству.
А пофигу.
- Всем надеть маски.
Рука Жопецкого замерла на половине пути, в его взгляде появилось удивление, но маску он нацепил. Здесь не до пререканий. Я нажал кнопку, открывая дверь с его стороны.
- Что это значит?
- Это значит, Андрей Николаевич, что я вас не задерживаю, хотите идти по маршруту – в добрый час. Пизд...йте, и попутного вам ветра. А мы как-нибудь в обход.
Вижу, засопел сердито, откинулся на спинку сиденья и замолчал. Так-то. Я здесь главный, на мне ответственность за твою жопу. И не перечь мне.
- Давай налево.
- В обход? – Корнеев косится на меня.
- Да, двинем в обход.
- Есть в обход.
Гусеницы взрывают грунт, машина съезжает с основной магистрали и углубляется в лес по узкой колее. Ветви скребут по стеклам. Я оглядываюсь на Суон. Она молодец. И виду не показывает. Всё так же головой крутит. И дробовик свой так аккуратно на коленях держит. Эх, ей бы ружьишко побольше бы, типа противотанковых, что я в музеях видел. Вот это был бы её размерчик.
Уже потом, когда мы вернулись, я узнал, что мои опасения были ненапрасны. Уж, не знаю, как так вышло, но в этот раз «индейцы» предприняли вылазку из своих гор и засели аккурат на этой дороге. Но, вместо нас в засаду угодил патрульный вездеход Великого Халифата, шедший после нас примерно через полчаса. Был большой бой. Отбились они, конечно, но не это главное. Главное то, что на это раз у «индейцев» были гранатомёты. Вот это новость. Откуда? До сих пор не покидает меня мысль, что неслучайно это всё было. Кто снабдил их тяжёлым вооружением? Халифатский вездеход-то они сожгли. Вишь как, и выходит так, что либо они ждали нас, либо так само вышло. И, похоже, что кто-то из наших соседей ведёт себя нечистоплотно, ибо на брошенных гранатомётах идентификационные метки были сбиты. Но, нет доказательств, а, значит, это всего лишь подозрения. И шум поэтому поднимать никто не стал. У всех, видать, есть тут свои дела-делишки.
Едем потихоньку. Быстро ехать не получится, нас-то в кабине растрясёт, а уж нашу попутчицу, вообще, по кузову размотает. Жопецкий уже не спит, нервничает, но старается не показывать это. Молодец. Минут через пятнадцать нашей неспешной езды слышу в динамиках зашуршало, потом Суон так полушёпотом:
- ГермАн, стоять надо!
Оп-па... Я Васе тут же:
- Стоп!
А сам в микрофон:
- Что случилось, Суон?
Она пытается что-то сказать по-русски, но не получается у неё, и она переходит на быстрый-быстрый шёпот на нави.
Жопецкий слушает с напряжённым лицом, потом переспрашивает, поворачивается к нам:
- Она говорит, что поблизости чует своих, но с недобрыми намерениями.
- Сколько? – для меня и всех нас это самое важное.
Жопецкий слушает ответ, потом нервно откашливается и произносит:
- Их немного, и они чуть впереди по ходу.
Ну, если немного, то нестрашно, на скорости проскочим.
- Вот, из-за вашей самодеятельности мы и влипли, - Жопецкий раздражён.
Он достаёт из кобуры свой скорчер и прверяет уровень заряда батареи.
Я молчу. Что толку говорить? Всё равно ему не объяснишь.
- Давай на малой скорости вперёд.
Вася даёт газу, «Славутич» как бы нехотя начинает движение. Всё внимание моё направлено на экран сенсора. Пока всё спокойно. Через метров сто мне становится всё ясно с первого взгляда. Путь преграждают хаотично наваленные брёвна. Классическая засада, детский сад, бл...ь. Машина наша мощная, мощности хватило бы с разгону разбить эту горе-баррикаду, но дорога узкая, есть риск собрать всё это в кучу и увязнуть. Выхода два: либо растаскивать брёвна по одному, либо насувать туда ультралиддита и рвануть всё это хозяйство к едрёне фене. Мы стоим. Вокруг по прежнему тихо. Видно, что они ждут, когда кто-нибудь выйдет из машины. Надо же, раньше они дальше своих гор не совались.
Я беру винтовку и говорю всем, включая Суон:
- Значит так, вы сами всё видите. План наш такой: я сейчас выхожу, забираю взрывчатку из кузова, укладываю туда. Потом мы отъезжаем, взрываем и едем дальше. С этим всё ясно. Теперь следующее. Скорее всего они нападут, как только я окажусь около баррикады. Андрей Николаевич, вам оставаться в машине и не высовываться. Вася, ты – за пулемёт. Бей короткими. Суон говорит, что их немного, скорее всего, мы их отгоним. Понятно? Суон, как только услышишь стрельбу, выпрыгивай из кузова и прячься рядом с дорогой, потому что они будут в первую очередь шмалять по кузову. Кабину им не покоцать. И как только я подбегу, ховайся снова в кузов и лежи там, не высовывайся.. Переведите ей, Андрей.
Она слушает и одобрительно кивает. Молодец какая, лишние вопросы не задаёт.
- Давай, подвези меня насколько возможно поближе.
Корнеев подводит машину ближе.
- Маски надеть...
Я пошёл.
Выпрыгиваю и по чавкающей грязи подхожу к кузову, забираю из контейнера пяток зарядов с детонаторами. Встречаюсь взглядом с Суон. Она едва слышно произносит:
- ГермАн...
И ещё что-то тихо-тихо. Её четырёхпалая ладонь касается моей, и мы на миг застываем. Чё-то странное...
Я спрыгиваю и нарочито неторопливо подхожу к наваленным в кучу брёвнам и прочему хламу. Начинаю крепить заряды. Один, второй. Крепятся легко. Раз, и там. И детонатор. Включаем. Начинает мигать красный светодиод. Ещё надо заложить три заряда. И тут в наушнике появляется васин голос:
- Командир, движение на одиннадцать часов! И на два часа!
Понятно. Неопытные какие-то. Похоже, нам крупно повезло. Это то ли молодняк они свой так учат, то ли ещё не научились грамотно засады устраивать, коль оставили нам путь назад.
Короткая очередь заглушает звуки леса, за ней ещё одна, потом начинается суматошная стрельба. Над головой свистит. Ого. В стекло маски летят щепки от брёвен, в которые с глухим звуком ударяются пули. Ну, точно, зелёные ещё. Стреляют издалека, видать, сами нас боятся, на понт берут. Ну, это несерьёзно. Тем не менее, я плюхаюсь наземь и наугад стреляю пару раз. Слышу, как свистящим треском заговорил наш башенный пулемёт. Вот Вася выпустил пакет зарядов и теперь ждёт, чтобы уровень напряжения восстановился. Говорил же ему, бей короткими. Они не выдержат, отойдут. Я ползу и устанавливаю третий заряд. Ещё пару. Краем глаза замечаю что-то стремительное и синее оказывается рядом со мной. Суон! Ах, ты! Куда!? Я ж приказал тебе сигать в кусты не высовываться. Вот, бл...ь, отшлёпаю тебя потом за невыполнение.
Суон плавно и грациозно, как это умеет делать только синька, в один прыжок оказывается рядом, привстаёт, стреляет куда-то вперёд поверх баррикады, тут же отскакивет, меняя позицию; прячется за бревно, снова палит дробью. Прикрывает, значит... Ну, спасибо тебе. Я проползаю под грохот стрельбы вперёд (проклятое пузо мешает, сука) и ставлю последние два заряда. Пули шлёпают рядом, но прицельную стрельбу «индейцам» мешает вести Вася своими очередями и Суон. Чувствую, что обозлённый противник перенёс огонь на неё. Она уже и голову не может поднять. Так плотно её «осаждают». Пора выручать. Теперь я приподнимаюсь. Мне кажется, что я вижу впереди мелькающие в растительности фигуры. Высаживаю туда весь пакет. Подскакиваю к Суон, рывком вытягиваю её, и мы вместе бежим к вездеходу. Блин, Жопецкий открыл дверь кабины и тоже палит из своего скорчера, вот рисковый. Что ж, мужик, ничего не могу сказать, мужик. Толкаю Суон в кузов, она вскакивает, хватает меня за руки и, словно куклу, втаскивает внутрь. Мы валимся на дно кузова, вражеские пули, пущенные вдогонку прошивают верх, стучат в борта. Я ору:
- Давай назад, рви, нах...й!
С места «Славутич» даёт задний ход. Резко, внезапно. Мы оказывается друг у друга в объятиях. Вот только мне винтовка неприятно режет бок. А так – ничего. Отъехали. Надеюсь, у них ума хватит нас не преследовать.
Я деликатно (насколько это возможно) высвобождаюсь, достаю из кармана пульт и нажимаю кнопку. Слышу мощный удар впереди, затем васин голос:
- Отлично!! Всё – в хлам! Супер! Ха-ха! Ну, получили, скоты?
Потом с удивлением:
- Они отходят. Нет, они просто бегут! Вот это да...
Ну, прям, сегодня сплошные странности. Всё стихает. Я осторожно высовываюсь наружу. Потом спрыгиваю. Суон тоже прыгает и встаёт рядом. Она достаёт из поясной сумки патроны и неспешно перезаряжает магазин своего дробовика. Надо подойти и посмотреть, пройдёт ли наша машина. Вот, я я уже рядом с тем, что было когда-то наспех и неумело сложенной баррикадой. Нормально. В самый раз. Я повораичваюсь и хочу махнуть рукой Корнееву, чтоб тот подогнал вездеход к нам. И тут я замечаю, как наша храбрая Суон вдруг бледнеет. Нет, она не бледнеет, а зеленеет, наверное? Как бы это объяснить? Ну, это мы бледнеем, а у синьки в такие моменты кожа становится такого непонятного блевотного цвета, в общем. И вдруг, как задрожит вся.
Я подхожу и беру её за руку. Рука холодная и влажная. Она смотрит вперёд, глаза раскрыты от ужаса. Со стоном она выдавливает:
- Та-а-ам...
- Что там, Суон? – я оглядываюсь, я решительно ничего не понимаю.
Такая метаморфоза приводит меня в недоумение, вселяет в меня страх, и я тоже начинаю нервничать.
Суон совсем плохо. Её колени подгибаются, она без сил опускается на землю, сжимая мою ладонь.
На дорогу метрах в десяти от нас из леса выходят люди. На них пятнистые сине-зелёные безформенные накидки. На голову накинуты капюшоны. Оружие наготове. Теперь всё понятно. РДАшники. Их человек двенадцать. Все рослые, крепкие, как на подбор. Ни одного пузана, как я. Как-то сразу видно, что это профессионалы. Походка, выправка, воинская стать. Они, не торопясь, идут к нам. Такие хорошо знают себе цену и поэтому редко торопятся. Настоящие бойцы, машины войны. Суон, кажется, сейчас окончательно упадёт в обморок.
Главный из них откидывает капюшон, и я вижу властное лицо. Блондин с короткой бородкой. Глаза весёлые. Он протягивает руку:
- Олафсон. РДА.
- Бурцев, Литва.
- Мы патрулируем квадрат, услышали стрельбу. Помощь нужна? – Он бросает короткий взгляд на скорчившуюся у моих ног Суон.
- Вы вовремя, они наверное, почуяли вас и быстро ушли, - говорю я, - мы следуем к нашим метеостанциям для сбора данных, а тут засада.
- Это да. Сегодня что-то шалят они. Это ваша? Что с ней? Зацепило? – он оценивающе смотрит на дробовик.
- Нет, просто шок. Сейчас очухается.
- Красивая... Окей, если что, то знайте, мы рядом. Через общий канал зовите, - Он прислушался к чему-то, потом его лицо приняло озабоченное выражение.
- Только что передали, нападение на патрульный вездеход. Нам надо выдвигаться.
- Бывайте! Удачи вам.
- Вам тоже счастливого пути.
Группа РДАшников тихо и безмолвно скрывается в зарослях. А я и подбежавший Жопецкий пытаемся привести в чувство Суон.
(продолжение следует...)
I.H.S.
KC
|
| |
| |
| Padre | Дата: Понедельник, 19.12.2011, 10:44 | Сообщение # 4 |
|
RDA, отдел логистики
Группа: Модераторы
Сообщений: 462
| (продолжение...)
РЕТРОСПЕКТИВА 5.
Вот и Пандора. Корабельные радары обшаривают каждый квадратный метр поверхности. Идёт заключительный этап уточнения целей. Вносятся последние поправки в координаты. Орбитальные бомбардировщики заправлены и готовы к отстыковке. Личный состав ударных соединений выеден из состояния криосна и готов к погрузке в посадочные модули. Самый большой контингент у Корпорации. У них же и самые обширные задачи. Самый маленький – у Великого Княжества Литовского. Рота десанта да звено «Стрижей». И задачу им поставили не такую уж сложную. Общий план операции заключался в нанесении ударов по целям с орбиты и последующей высадки десанта с задачей окончательной зачистки. Необходимо было атаковать племена, принявшие активное участие в изгнании колонистов. Роте Бурцева ставилась задача нейтрализовать остаточный боевой потенциал Морских Охотников. Того самого клана, где по сведениям исследователей, царил матриархат. Племя это было небольшое, сосредоточено в двух деревнях на побережье океана. Рота разбивалась на два взвода, и каждому взводу ставилась задача зайти в деревню и зачистить её после орбитального удара. Аналогичные задачи ставились подразделениям других стран участниц Похода Последней Надежды. Это называлось в документах «санацией». А к Оматикайя у Корпорации был особый счёт. И к их лидеру Дж. Салли. Им была уготована особая судьба. Что двигало командованием? Жгучая жажда мести или желание побыстрее решить наболевшую проблему? Докопаться до сути сейчас уже практически невозможно. Да и неинтересно это никому.
Первыми от кораблей-носителей отстыковались орбитальные бомбардировщики. Постреливая огоньками маневровых двигателей, они выстраивались в атакующие формации звено за звеном.
Взвод Бурцева занял места в посадочном модуле. Низкий потолок, сиденья вдоль стен, как в десантном глайдере. Всё привычно. Лёгкий толчок и скрежет по обшивке означали, что отстыковка состоялась. Они могли слышать переговоры пилотов.
«Центральный, я – «Неман». Запуск маршевых, режим оружия - боевой».
«Удачи вам, «Неман».
«Стрижи» пошли на цели...
Они не ощущали скорости, находясь внутри модуля, только, когда началась тряска, все поняли, что вошли в атмосферу. Невесомость ушла, появилась сила тяжести.
Им всем ещё что-то вкололи перед посадкой в модуль. Сказали, что это витамины для укрепления огранизма после криосна. Так это было на самом деле или нет, но Бурцев постепенно ощутил накатывающие волны совершенно дикой ярости. Дыхание сделалось тяжёлым, взгляд стала застилать красная пелена. Может быть это было от перегрузок? Может быть, и от перегрузок. Потом пелена ушла, зато зрение сделалось необычайно отчётливым. Он мог разглядеть даже малейшие царапины на противоположной стенке. Его движения стали аномально быстрыми, реакция молниеносной. Но ярость никуда не ушла. Наоброт, она стала кристально-чистой. Он ощутил физическую потребность кого-нибудь убить, руки наполнились внутренним зудом, в животе засвербило. Желание убивать стало непреодолимым. Кромсать ножом живую плоть или всаживать из винтовки разряд за разрядом в свою жертву, наслаждаясь последними содроганиями. Желание смерти сделалось настолько невыносимым, что он запрокинул голову и завыл, словно волк, чтобы хоть слегка облегчить своё состояние. Ему ответил вой пары десятков глоток. Десантники мотали головами, сжимали кулаки до побеления, били им в стенки, сдирая в кровь костяшки, свирепо поглядывая на сидящих рядом.
- Нави! Нави! Нави! – раздался крик.
- А-а-а-а!!!! Еб...ть и резать!! – ответил яростный ревущий хор.
Оскаленные рты, безумные, горящие ненавистью глаза.
«Если ты встретился с бешеным псом?
Пса стреляют!
А, если змея заползла в твой дом?
Гадину убивают!
С Нави коварным как быть с врагом?
Люди литовские знают!
Штыком его, заразу,
Да так, чтоб заорал,
Чтоб вывалилось наземь
Всё то, что он сожрал.
Ты будешь в горе косу рвать,
Метаться на ветру,
И навиянки подлые
Рожать не смогут детвору.
Пройдём великою грозой
Дыхнём дыханием Земли
И над навийскою бедой смеяться будем мы!
Будь им дерьмо могилою,
Землян не покорить!
О, дай мне Родина силы
Бить, бить, бить!»
На ум пришла речёвка, которую они орали в строю. Кто это сочинил, он не помнил. Но сейчас эти наполненные яростью строчки так и вертелись в голове.
«Центральный, я – «Неман», цель «Альфа», есть накрытие. Цель «Бета», курс боевой!»
«Я – центральный, принято!»
Это донеслось из кабины пилотов. Цель «Альфа» - объект атаки их взвода. Значит, по ним «Стрижи» уже отработали, молодцы.
- Пять минут до высадки, приготовиться – подал голос первый пилот.
- А ну, хорош, бездельничать! Маски проверить, боекомплект проверить, за работу, сволочи! – завопил Бурцев.
Ну, что же так долго тянутся эти минуты? Ну, когда же? Руки, сжимающие винтовку, дрожат в сладком предвкушении. Сейчас они этих вероломных трёхметровых головрезов-каннибалов на куски рвать будут.
- Приготовиться!
Последовал сильный толчок, движение прекратилось. Десантники отстегнули ремни безопасности, и выстроились в две колонны.
Аппарель с шипением отрылась наружу, впуская тёплый и густой воздух.
- К машине, суки! Пошли-пошли!
В несколько секунд солдаты покинули модуль и выстроились рядом. Теперь им предстояло преодолеть примерно метров двести и войти в деревню противника. Модуль совершил посадку на опушке густющего леса. То есть, сзади, оглянувшись, Бурцев увидел сплошную зелёную стену. Стволы исполинских деревьев, казалось, уходили под самое небо. Потом до него дошло, что он слышит тишину, но живую тишину, которая обволакивала и таинственным образом оказывала успокаивающее действие. Это не была тишина в полном понимании, это было тишиной по сравнению с тем, к чему он привык. Шуршание ветерка в кронах деревьев, шелест густой травы под его высокими ботинками. И завораживающие краски. Потом пришло осознание: это же другая планета, чужое небо, такое голубое и бездонное. И такое доброе после холодных металлических интерьеров транспортника. Он словно очутился в сказочном лесу. Картинки, которые он видел, будучи малым дитём, в книжках, внезапно ожили. И куда-то безследно отхлынула дикая злоба. Может быть, он с первым вдохом глотнул какого-то яда, не отсечённого фильтрами, и скоро умрёт? Может быть, этот яд какплю за каплей отнимает его силы? Он посмотрел на свой взвод. Люди выстроились в две шеренги и выглядели немного смущёнными. Они несмело переминались на месте, стараясь не смотреть друг на друга. С каждым вдохом становилось спокойнее на душе.
- Двенадцатый! Двенадцатый! Почему не отвечаете? Доложите обстановку.
Это же Центральный, а он прослушал!
- Центральный, это двенадцатый. Высадились, выдвигаемся к цели «А».
- Становись! – подал он команду.
Наверное, из-за плотного воздуха голос его прозвучал без должного напора, обыденно, повседневно. Вид строя ему не понравился.
- Что вы, как мухи сонные ползаете? Что с вами? Задание все помнят? Повторяю для забывчивых. Пленных не брать, выживших не оставлять. Цепью! Марш!
Взвод растянулся в цепь и медленно двинулся к деревне, над которой столбом поднимались клубы чёрного густого дыма. Шли медленно, осторожно ступая и вертя головами в разные стороны. Ожидали засады.
Деревня располагалась в естественной чаше, образованной горами. С двух сторон её окружали уступчатые скалы, спереди плескался океан, а сзади вдалеке начинались заросли. И именно с этого направления и двигались земляне.
Бурцев услышал характерный свистящий щелчок выстрела импульсной винтовки.
- Что там у вас?
- Да, показалось, товарищ лейтенант,.. – передали с левого фланга.
Нервы у всех, похоже, на пределе.
Уже можно было различить, как над горящим посёлком кружат, подобно встревоженной стае ворон, местные крылатые создания, напоминающие птеродактилей. Слышно, как они скрипуче тревожно кричат. Это же баньши, подсказала память. Средство передвижения по воздуху. Стоп. Он почувствовал внутреннее смятение и чуть поотстал. По радио вызвал командира второго взвода пожилого, видавшего виды прапорщика Земляного:
- Двадцать второй, я – двенадцатый, приём!
После продолжительного шуршания и потрескивания послышалось мрачное:
- Двадцать второй на связи.
- Слышь, Палыч, да, я это, я чего вызываю-то... Как у вас там?
На другом конце воцарилась тишина, потом последовал абсолютно неуставной ответ:
- А почему ты интересуешься?
Значит, что-то не так у них там.
- Да, тут, похоже, херня какая-то.
- В каком смысле?
- Да, не могу сказать, ничего не понимаю... Как-то странно чувствуем мы себя, веришь? Все какие-то варёные стали, мнутся, жмутся, идут неохотно.
- Вот, и у нас то же самое.
- Ты что-нибудь про такое слышал раньше?
Их разговор прервал неожиданно возникший шум. От горящей деревни, отчаянно махая длинными руками, к идущим цепью людям бежала долговязая тощая фигура, издавая пронзительные крики. В этих криках было столько боли, горя и страдания, что, вскинувшие, было, оружие десантники, опустили свои винтовки и остановились. Нави они видели только на голографических экранах. Картины эти им демонстрировали в рамках подготовки в тренировочном лагере. А здесь настоящий, из плоти и костей житель далёкой планеты приближался к ним, судя по его виду, совсем с неагрессивными намерениями. Их готовили ко встрече с трёхметровыми подлыми людоедами, коварными синими тварями, бьющими в спину. То, что они видели сейчас, сильно отличалось от навязанного им образа. Солдаты, ещё пятнадцать минут назад изнывавшие от жажды убийств, теперь нерешительно оглядывались на своего командира, ожидая указаний. Как через асфальт дорог пробивается хрупкий стебель цветка, так и в их искалеченных душах просыпалось и шевелилось что-то давно забытое, отодвинутое в самые далёкие уголки. Отстрелить бегущему нави голову плазменным разрядом никто так и не решился. Абориген подбежал к людям и с размаху бухнулся на колени. Это была мужская особь, если Бурцев правильно научился их классифицировать в лагере. Кожа его во многих местах была обожжена и кровоточила, волосы на голове и туго сплетённая коса частично обгорели. Он цеплялся руками за одежду солдат, что-то умоляюще лепетал и показывал рукой назад, на полыхавший в деревне пожар.
- Чего ему надо? Кто-нибудь понимает его речь? Чего он орёт-то? Пристрелите его, кто-нибудь, что ли?
Бурцеву, несмотря на его старания, язык нави так и не дался. Только чуточку. Типа, «руки вверх», «стой, стрелять буду», «где ваша деревня» и всё подобное.
- Просит помочь, говорит, огонь упал с неба и убил почти всех, очень просит помочь ради Великой Матери-Эйвы, говорит, все сгорели. Совершенно все в один миг, говорит, сгорели.
Это ответил бородатый десантник, как помнил Бурцев, осуждённый на Земле за грабёж с убийством.
Абориген подползал на коленях то к одному, то к другому, умолял с натуральными слезами. Возникло минутное замешательство. Потом часть солдат забросила оружие за спину и решительно зашагала по направлению к деревне, оставшиеся же ожидали приказаний от своего командира, а крики и мольбы погорельца нестерпимо рвали его сердце в клочья.
«Куда они пошли без приказа? Да, что же это такое происходит!?»
Бедняга-абориген находился в таком глубоком шоке, что, похоже, не соображал толком, к кому он обращается. Небесные люди были давно изгнаны с Пандоры, и, возможно, он тоже принимал участие в той кровавой битве. Но сейчас, когда страшное пламя с небес в считанные секунды поглотило всё племя, все жилища, вообще, всё, что было, он бросился за помощью. И первые, кого он встретил, были именно эти встревоженные и мятущиеся внутри себя, Небесные люди. И именно к ним он кинулся, потому что горе, постигшее его народ было так велико, что ни одно живое сердце не могло не откликнуться, не могло не сострадать, даже заскорузлое, покрытое каменной скорлупой сердце Небесного человека.
- Помочь бы надо, товарищ лейтенант, - услышал он нерешительный голос.
Ушедшие вперёд уже подходили к окраине посёлка.
А как же приказ? А как же задание? Это же саботаж! Это грозит провалом всей операции! Так енльзя! Разум протестовал. Он давал присягу, он солдат, он убийца на службе у государства. А сердце говорило обратное. Сердце? Как часто он прислушивался к голосу собственного сердца? Бывало иногда. А сейчас оно просто криком кричало. Никогда такого не было, никогда. Разум требовал сохранять хладнокровие, «нейтрализовать» незванного гостя и продолжать выполнение задания, завершить работу «Стрижей». Но не поднималась у него проклятая рука. У его подчинённых, по видимому, тоже. Он обречённо махнул рукой:
- Пошли.
Горящие примитивные строения, кучи пепла и головешек, нестерпимый жар, искры летающие снопами, и трупы, валяющиеся повсюду. Обгоревшие, обезображенные, скрюченные от жара, спёкшиеся в одну безформенную массу. Разбросаны вокруг нехитрые предметы быта. Прямо посреди деревни ещё дымятся глубокие воронки от взрывов бомб. Через фильтр не чувствуется запах горящей плоти... Зато видно, как тлеет под синей кожей несчастных жертв белый фосфор. Где-то ещё можно определить, вот женщина, вот молодой нави, вот почти ребёнок, а где-то сгоревшие уже не поддавались визуальной идентификации. Он уже повидал сгоревших ранее. Человек от огня делается маленький такой, словно подросток. Здесь всё было так же... Он шёл посреди поля смерти, сторонясь жарко полыхавших костров. Вид этой бойни воскресил в его памяти картины освобождённой Коломны, из которой только-только ушли войска Восточной России. Те же пожары, те же языки огня, полыхающие из выбитых окон полуразрушенных домов, те же кучи трупов на улицах, та же боль.
- Двадцать второй, это двенадцатый. У нас потерь нет, но, похоже, Палыч, нас макнули в говно с головой. Мы не выполнили приказ.
- Двенадцатый, двенадцатый... Это двадцать второй... Гера, блять, Гера... Фосфор против беззащитных... Нас жёстко нае...али. Это ад, сука. Так нельзя, Гера. Они же живые...
Как странно было слышать такие слова от ветерана, прошедшего огни и воды.
Его подчинённые уже суетились. Кого-то из абригенов оттаскивали подальше от огня, кого-то уже перевязывали, разрывая свои индивидуальные пакеты, заливали раны и ожоги медицинским гелем. Несколько хвостатых, оправившись от первого шока, помогали десантникам. Живых оказалось совсем мало. Скоро их станет ещё меньше.
В наушнике прорезался сухой голос:
- Двенадцатый, это «Неман». Режим ожидания. Требуется повторный удар?
Он замотал головой.
- «Неман», повторный удар не нужен, вы отлично поработали, братишки, спасибо...
Потом, подумав несколько секунд, он вызвал командование:
- Центральный, это двенадцатый. Докладываю обстановку. Потерь нет, санация завершена. Но, нужны медики. Да, медики! Срочно, сюда!
Плевать. Как только они здесь окажутся, сами всё поймут, как понял он и его люди. А в синем ласковом небе продолжали кружить баньши, оглашая пепелище тоскливыми криками.
***
Кое-как мы с Жопецким привели в чувство нашу амазонку. Пока начальник научной секции что-то успокаивающе ей говорил, я достал свою флягу из вездехода, набрал водки в ладонь и растёр Суон грудь. Это её взбодрило. Меня тоже, кстати. Не, всё понятно. На РДАшников так реагируют все нави. Это ещё с тех времён, когда ихняя Эйва замолчала. Но, как они их чуют, заразы такие? Суон уже практически пришла в себя, она поднялась, отряхнулась, поправила нагрудную повязку, растрёпанную при растирании водкой (ох, Гера, старый ты похотливый козёл).
- Мож, привал сделать? Спросите её, Андрей, как она себя чувствует? – я посмотрел на Жопецкого вопросительно.
Тот перекинулся несколькими предложениями с уже окончательно пришедшей в себя Суон.
- Она в порядке. Очень ей стыдно, говорит, перед нами за такую трусость, но, ничего не смогла с собой поделать . Это внутри неё.
- Да, нормально всё. Скажи, пусть не парится. Мы это всё знаем-понимаем.
Я подождал ещё немного, знаками показал Суон, что мы готовы отправляться дальше. Она кивнула и запрыгнула в кузов. Мы тоже залезли в кабину. Корнеев завёл мотор, и мы, набрав скорость, поползли по лесной дороге дальше.
Я потянулся за микрофоном. Теперь предстояло связаться с базой. Наверное, Лашкевич будет недовольно что-то бурчать по поводу нашего отклонения от курса, но мне всё равно. Он – там, а я здесь. Не нравится, пусть поищет кого-нибудь другого для своих тайных дел или сам едет.
Я вызываю шефа, он мне тут же отвечает, как будто сидел и ждал, когда я прорежусь в эфире. Говорю, мол, так и так, съехали с основного маршрута, едем в обход, попали в засаду, но отбились. Потерь нет. Он ни словом меня не упрекнул. Я потом уже понял, что про засаду на основном маршруте он к тому времени узнал. Потому и не стал выступать. Спросил лишь, цел ли Жопецкий? Я ответил, что все целы, что из-за этого объезда и засады запоздаем и вернёмся только к вечеру. Лашкевич пожелал нам удачи и потребовал докладывать о ходе миссии регулярно.
Мы выехали на открытое место. Заросли остались позади. Теперь дорога шла вдоль побережья. Совсем, как дома. Ещё бы столбы вдоль дороги стояли да вдалеке - эстакады магнитных поездов. Жопецкого снова клонит в сон. А мы с Васяткой неспешно перебрасываемся словечками. Совершенно пустой разговор ни о чём. Сначала обменялись мнениями о неудачной «индейской» засаде. Потом назаметно перешли на обсуждение Суон. Ну, а о чём могут ещё говорить люди, пребывающие несколько лет в стенах пандорского форпоста? Анекдоты все уже давно рассказаны-пересказаны, новостей нет особых, то, что вокруг уже видели много раз. Вася жалеет наших соседей. Качает головой и укоризненно говорит, что не знает как бы он жил-поживал, окажись в такой же ситуации. Всё это началось во времена Большой Зачистки. РДА проводила в жизнь программу по очищению своего сектора от потенциальных угроз. Они ставили целью обеспечение безопасности для своих людей. Хорошая, конечно, цель, но какими методами это делалось? Честно говоря, не хочу вспоминать. Я же не живодёр какой-то там или садист... Бежали местные, кто куда. К нам бежали тоже. Короче, потом возмутились все, все участники того Похода. Типа, если не прекратится этот геноцид (или, правильно сказать, навицид?), то Корпорации объявят бойкот со всеми вытекающими. Ну, и тем, конечно, пришлось сбавить обороты. А эта ихняя Эйва с той поры и замолчала. А они без Эйвы этой вообще никак. Вот и началось у навей шатание и разброд.
Бл...ь, интересно, предполагал ли этот долбанный Салли, что всё так обернётся? Мне рассказывали, что вместо своей работы он закрутил роман с местной шмарой, а на свои обязанности хрен забил. Чего добился? И сам сгорел, и шмара его. Тогда РДАшники жахнули с орбиты по ним мезонной боеголовкой. И всё, не нашли ничего от него. Да, там до сих пор выжженное место.
А вот там, если чутка забрать левее, там будет место того нашего «подвига». Там тоже долго ничего не росло. Так и был выжженный фосфором пятачок. Ну, кто в том аду выжил, а их было совсем мало, потом разбрелись, кто куда. Нам говорили, там - бойцы-головорезы. Ничего там такого не было. Обычное племя с пиками-луками, дикари. Бабы ихние главные были у них. Одежда у них была в красных тонах. Потом уже я видел в нашем секторе синьку в красном. Наверное, остатки осели здесь. Вообще, что с ними дальше будет, неизвестно. Может, вымрут потихоньку, может, так и будут тихо киснуть. Этих горных «индейцев» рано или поздно перебьют всех. То, что их до сих пор не перебили, это, ящетаю, чья-то тухлая игра. Воспоминания, воспоминания...
Ага, до первой точки осталось тройка километров. Отлично.
Вот, мы и добрались. Я растолкал Жопецкого, приказал Васе взять камеру, а затем мы все дружной толпой вывалились из кабины. Суон уже стояла, настороженно оглядываясь по сторонам. Место это представляло собой ровное плато. Я подошёл к обрыву и взглянул вниз. Высоко тут, если свалишься, то костей не соберёшь, конкретно. Жопецкий обшаривает скалы, Вася всё это тщательно снимает на камеру. Суон вдруг говорит:
- Здесь ничего нет.
Хорошо так говорит, почти без акцента. А потом мне кивает:
- Надо ехать дальше, ГермАн, здесь ничего нет.
Вот так она и называет меня. С ударением на последнем слоге. ГермАн. И голос у неё низкий, а не скрипучий, как у многих из них. Ладно, как скажешь. Поехали дальше. Сейчас приедем, туда, всю эту туфту там заснимем и поедем обратно.
- Всё, хорош, сворачиваемся, - подаю я команду.
Жопецкий, кажется мне, ничем не разочарован, наоброт, какой-то стал серьёзный, подобрался весь. Молчит, не разговаривает. Достал из кобуры свой скорчер зачем-то, вижу, проверяет заряд батареи. Хотел его спросить, да потом подумал, что хрен с ним. Отчитались Лашкевичу, едем дальше.
Ещё через пять километров нас встречает аналогичное плато, окружённое скалами. Те же камни, такой же обрыв, разве что тут чуть больше зелени. Вьющиеся растения, я смотрю, тут обосновались. Они обволакивают камни у подножия скал, а некоторые даже уходят своими извилистыми стеблями высоко вверх. Мы снова вылезаем. Суон выглядит почему-то обеспокоенной. Корнеев снимает всё на камеру, водит объективом налево и направо. Я подобрал камушек, подошёл к обрыву и с силой запустил его. В плотном воздухе Пандоры он летит совсем недалеко и беззвучно плюхается в воду далеко внизу.
- Эй, поглядите сюда! – слышу я возглас Жопецкого.
Чего-то нашёл... Хм. Подхожу я, подходит Суон и Корнеев. Жопецкий ножом прорубил завесу вьющейся зелени и теперь рубит стебли дальше. Теперь я понимаю. Перед нами в скале открывается небольшой проход. Его ширина достаточна для того, чтобы в него прошёл один человек. Высота же его соответствует росту нави. Края прохода свидетельствуют о его искуственном происхождении.
- Подождите! Всем отойти! – это я командую.
Жопецкий заканчивает рубить и отходит на два шага назад. Я же осторожно галядываю внутрь. Темновато. Достаю фонарик и свечу внутрь. Под ногами я вижу полураскрошившиеся ступени, ведущие вниз.
Я выключаю фонарь и пару секунд раздумываю. Потом приходит решение. Надо идти вниз.
- Короче, Корнеев, остаёшься у вездехода, и будь на связи. Андрей Николаевич, я вас тоже попрошу остаться. Сначала я должен там всё осмотреть. Вы спуститесь туда, когда я подам сигнал, что всё чисто. Суон?
Она кивает мне.
- Я пойду с тобой. Есть вещи, которые недоступны глазам Небесных.
Странно, она говорит по-русски очень хорошо. Я молча киваю, снова включаю свой фонарь и делаю первый шаг в открывшийся проход.
(окончаниее следует...)
I.H.S.
KC
|
| |
| |
| Padre | Дата: Понедельник, 19.12.2011, 10:48 | Сообщение # 5 |
|
RDA, отдел логистики
Группа: Модераторы
Сообщений: 462
| (окончание...)
РЕТРОСПЕКТИВА 6.
Полномасштабное вторжение на Пандору завершилось полной победой. Вся операция продолжалась не более двух часов. Оматикайя были уничтожены полностью. Таково было решение руководства операцией, потому что на них у Корпорации был зуб. Это было единственное применение оружия массового поражения, в качестве которого была использована ракета с мезонной боевой частью. Триумф Корпорации был полным. Тут же было принято решение о нарезании оккупационных секторов для всех стран-участниц. Корпорации на правах лидера достался самый большой и самый «жирный» сектор в тропической зоне. Резервы, сохранившиеся в «Адских Вратах» позволили начать сооружение первичных форпостов во всех остальных зонах оккупации. Были задействованы так же материалы, находящиеся в трёх мёртвых транспортах, по-прежнему совершавших своё вращение вокруг Пандоры. Совершенно неизвестна по сей день судьба группы исследователей и операторов аватаров, которые остались в «Адских Вратах» после Большого Исхода. Когда начались удары с орбиты по намеченным целям с последующей высадкой десантов, отдельный элитный отряд Корпоративных вооружённых сил высадился в расположении базы. Официально было заявлено, что «Адские Врата» соблюдали полное радиомолчание и никак не реагировали на многочисленные попытки наладить связь. Правда, потом среди пандорских колонистов бродили туманные и непроверенные слухи о том, что «Адские Врата» лихорадочно пытались связаться с кораблями на орбите. Даже, когда там, где была стоянка Оматикайя, зажглось искуственное солнце, вмиг испепелившее всё живое, эти безуспешные попытки продолжались. Когда спецназ Корпорации ворвался в здание Командного Пункта, в эфир ещё шли отчаянные сигналы. Потом они резко оборвались. Но, это всё были домыслы. Официальная же версия гласила, что база была покинута, а следов пребывания людей обнаружено не было. После того, как один мёртвый транспорт был освобождён от своего скорбного груза, тот самый элитный отряд был спешно отправлен на Землю. Возможно, что там находилось ещё что-то особо ценное, потому что вся эта процедура сопровождалась тщательными предосторожностями и повышенной секретностью.
После того, как базу привели в надлежащее состояние, Корпоративное командование запустило программу «Нивелирование». В официальных документах конечной целью этого проекта было обозначено следующее: «полная ликвидация потенциальных угроз и создание пригодной для обитания среды в отдельно взятом секторе». Что это означало на деле, в самое ближайшее время смогли убедиться все окружающие. Учитывая специфику пандорской флоры и фауны, нетрудно было догадаться, что опасность там представляет практически всё. Но, специалисты Корпорации не унывали и с энтузиазмом взялись за дело. Прежде всего они изгнали из своего сектора всех Нави. Делалось это очень просто: с орбиты высматривали места проживания местного населения, а затем обрушивали на них бомбовый удар, либо подгоняли реактивные огнемёты и выжигали поселения начисто. Обязательно надо сказать, что среди военнослужащих Корпорации такие методы не одобрялись всеми поголовно. Зачастую офицеры или просто солдаты, рискуя жизнью, проникали в селения Нави и предупреждали о грозящей атаке, чтобы те имели время куда-нибудь уйти. Кто-то уйти успевал, кого-то заставали врасплох. Столкнувшись с таким холодным изуверством, Нави вначале пришли в ужас, а потом кинулись врассыпную. Они бежали, куда глаза глядят. В других секторах было не в пример спокойнее. Если в РДАшниках ещё горел огонь мести, то, например, в оккупационной зоне ВКЛ беженцев встречали довольно дружелюбно и позволяли поселиться на любом месте. Да и другие страны не возражали против присутствия Нави. Дело в том, что на местах политику делали полевые командиры землян, которые очень часто были более человечны, чем их большие начальники. Никому из них не хотелось иметь у себя под боком партизан. И именно снизу постепенно пошла волна негодования, заставившая в конечном счёте Корпорацию спешно свернуть Большую Зачистку. Но прежде, чем это произошло были практически подчистую уничтожены виды флоры и фауны, считавшиеся потенциально опасными. Проводились такие мероприятия следующим образом. Выяснялся биологический код (аналог кода ДНК у людей) определённого вида, затем разрабатывался вирус, заточенный именно на этот вид. Вирус очень быстро погибал, но перед тем, как исчезнуть, он успевал проделать свою смертельную работу. С леоноптериксами вообще не церемонились. Пользуясь их малочисленностью, их просто всех истребили. Очень сильно сократилось поголовье непредсказуемых хаммерхедов, змееволков. И, кстати, та быстрота, с которой удавалось выводить вирусные штаммы, свидетельствовала о том, что в руки Корпорации попалди очень ценные материалы, собранные и систематизированные той «пропавшей без вести» группой учёных и исследователей. Но основное, что удалось Корпорации – это то, что по свидетельствам Нави, «Эйва замолчала». Корпорация целенаправленно уничтожала сакральные места пандорцев, такие как Древо Душ, Древо Голосов и прочее. Делалось это с целью разрушения того таинственного механизма, поддерживающего равновесие всего живого. Корпорации не нужен был источник потенциальной опасности. Там прекрасно помнили роль Эйвы в битве у Древа Душ. А то, что без этого чудесного механизма всё грозило пойти в разнос, начальство заботило совсем мало. И это тоже увенчалось полным успехом. И теперь, если Нави подключались к оставшимся кое-где священным ивам, то ничего, кроме тёмного ужаса и парализующего страха, не ощущали. Нарушилась связь поколений, Нави навсегда лишились своей Великой Матери.
Весь этот чудовищный, не имеющий аналогов в истории Земли и Пандоры, погром так сильно сказался на душевном состоянии аборигенов, что они теперь, чувствуя присутствие РДАшников, бежали со всех ног, обезумев от страха. И не только они бежали. Зверьё каким-то образом тоже чуяло людей с нашивками в виде стилизованной молекулы и тремя буквами RDA и стремилось увеличить расстояние до них, насколько это возможно.
Но, как уже упоминалось, подобные действия встретили сначала глухое неодобрение остальных стран. Затем, когда РДАшники в своих рейдах как бы случайно стали посягать на чужие оккупационные зоны, в дело вступили политики. Даже Восточная Россия, этот член Пан-Азиатской Коалиции, известный своим коварством, жестокостью и вероломством, тоже возвысила свой голос против проводимой Корпорацией на оккупированных землях политики. И РДА, сполна утолившая свою жажду мести, сочла благоразумным отступить. Террор против местных жителей и планомерное уничтожение биосферы Пандоры прекратились.
***
Я первый протиснулся в узкий проход. Громоздкую винтовку пришлось оставить на попечение Корнеева. Но, у меня оставался мой скорчер. Если что-то или кто-то нам там повстречается, то я отобьюсь. Пока что импульсному оружию никто не может противостоять на Пандоре. И это меня немного согревает. Под ногами шуршит гравий. Ступени, судя по их шагу, рассчитаны на Нави. Продвигаемся медленно. Я иду впереди и слышу у себя за спиной взволнованное дыхание Суон. Путь освещает только фонарик. Коридор делает плавный поворот. Ха, хорошо, что я не страдаю клаустрофобией. Мы постепенно спускаемся дальше вниз. Ещё один поворот. Сполошная темнота. Только светлое пятно от фонаря осещает нам путь. И тут впереди возникает слабое зеленоватое свечение, очень похожее на то, как по ночам светятся листья пандорских растений. Медленно крадучись, мы совершили очередной поворот. Перед нами откылся очень любопытный вид. Сразу скажу, что там впереди я в тот злополучный день увидел и узнал ещё массу любопытных и забавных вещей.
Прошу простить меня, старого пердуна, за лирическое отступление, но, если бы я знал, чем мне придётся заплатить за все эти открытия, я бы ни за что не согласился на этот рейд. Плевать, пусть бы меня отправили в отставку, посадили бы под арест, хрен с ним. Зато потом меня бы не мучила совесть. В мире есть ещё множество непознанного, и человек очень часто стремится к познанию всех этих неизвестностей. Это, я считаю, хорошо, конечно, расширять рамки своего мира, да, но за всё приходится платить. Это классно, когда ты сидишь в мягком кресле руководителя «Пружан-2», например, и читаешь пухлые отчёты о проделанной работе. Сколько и чего твои люди нарыли на этом шарике. И что им пришлось отдать за это взамен. Это одно, но побывать в их шкуре, наверняка, не захочется. И, ещё, когда бьют в спину. Это очень неприятно. А мне пришлось хлебнуть всего этого сполна. Ну, дак, о чём я? Ах, да...
Перед нами открылся ещё один коридор, гораздо более широкий, чем тот проходик, по которому мы шли. Судя по направлению движения и количеству пройденного, мы углубились в материковую часть на полторы сотни метров, скорее всего. Но, я могу ошибиться, ибо под землёй у меня чувство расстояния скрадывается. И весь этот каменный путь был освещён через равные промежутки скоплениями, как мне показалось, фосфорецирующего мха. Скопления эти располагались на стенах и на потолке практически в шахматном порядке и давали устойчивый и мягкий свет. Не очень яркий, но вполне достаточный, чтобы разглядеть дорогу и не споткнуться. Я слышу сзади взволнованное дыхание Суон. Она тоже поражена увиденным, как и я. Я пробую связь. Есть! Сообщаю наверх Жопецкому и Корнееву об обнаруженном коридоре. Надо идти дальше. Но моё внимание привлекают каменные плиты, которыми вымощен пол. То, что это всё чьих-то рук дело, я уже понял давно. Только какое-то неуютное предчувствие точило меня изнутри. Я заметил, что некоторые из прямоугольных плит слегка выступают над общим уровнем пола. Совсем чуточку. Но это и тревожило. Остальные плиты были ровнёхонько пригнаны друг к дружке. Наверное, это всего лишь мои подозрения. Я вздохнул и уже собрался вступить на этот путь, как ощутил на своём плече предостерегающую хватку Суон.
- ГермАн, нет. Не надо сразу идти прямо. Там что-то не так. Я это чувствую.
Говорит хорошо, говорит практически без акцента. И это меня начинает тревожить тоже. Она показывает пальцем почему-то на стены, потом, чуть поколебавшись, на пол.
- Там... Не знаю, как по-русски сказать, - она быстро-быстро что-то тараторит на своём варварском наречии.
Потом спохватыватеся и радостно выдаёт:
- А, я знаю, как надо сказать! Это место не пускает того, кто не знает, и тех, кто чужие. Вот! – и смотрит так меня и улыбается своими губами. Эх, припасть бы к ним в жарком-жарком поцелуе, обнять бы тебя так крепко, чтоб твои косточки б захрустели. Да только всё это возможно лишь в снах...
Я возвращаюсь в реальность. Кажется я начинаю понимать, в чём тут загогулина. Оглянувшись вокруг, я замечаю увесистый булыжник, поднимаю его и кидаю на ближайшую из выступающих плит. Лишь только коснувшись её, камень исчазает в яркой вспышке, разбрызгивается снопом горячих искр. Вылетевший из расселины в стене огненный шар бьёт прямиком в брошенный мною булыжник. Меня бросает в жар. Да тут система защиты! Дрожащими руками я хватаю микрофон связи и выкладываю всё, как есть наверх. И про спрятанные в стенах плазменные (скорее всего) пушки, и про датчики в выступающих наверх плитах. Жопецкий в ответ озадаченно крякает. А я совсем забыл про приказ Лашкевича не соваться в пекло. Ну, забыл я. Азарт меня захватил. Ну, плюньте теперь в меня говном, давайте!
Я достаю из бездонных карманов своего боевого жилета спрятанную там на всякий случай (вдруг в лесу приспичит???) туалетную бумагу и начинаю помечать наш путь, отрывая небольшие кусочки её и прикрепляя их на те места, куда наступать безопасно. О чём тут же сообщаю своим наверх.
Постепенно продвигаемся мы вперёд, внимательно глядя под ноги. Сколько лет этому объекту? Тут сухо, мох этот чудной светит ровно. У него что, батарейка где-то? Кто всё это придумал? Вот, мы упираемся в стену. Но, это не совсем стена. Я трогаю рукой гладкую, отполированную до блеска чернильно чёрную поверхность двери, сделанной из метериала, похожего на обсидиан. Холодная и гладкая поверхность. И размер впечатляет. Аккурат по росту Нави.
Пока я прихожу в себя от увиденного, Суон шарит справа. Я вижу прямо в стене выдавленный отпечаток навийской ладони. Прежде, чем я успел что-то предостерегающе брякнуть, Суон приложила свою четырёхпалую ладонь к этому месту. Что-то содрогнулось в толще под нами, послышалось тихое шипение. Обсидиановая дверь с лёгким шорохом отъехала в сторону. Суон первая ступила внутрь. Я видел, как от волнения подрагтвает кончик её хвоста. Внутри сначала стояла кромешная тьма, но как только Суон сделала несколько шагов, вспыхнули таким же зеленоватым светом колонны. Мы оказались в просторном зале, имеющим овальную форму. Потолок высокий, пол и стены сделаны из этого самого «обсидиана», как я думаю. Колонны (а их тут восемь) светятся, благодаря чему я вижу всё вокруг. Посреди зала стояло нечто, напоминающее столик или пульт управления. На нём - наклонная панель с местом для возложения левой ладони Нави и, как я понимаю, разъём для подключения нейроинтерфейса. Косички, то бишь. Он едва заметно светится. Я бы мог спокойно достать и потрогать всё это руками, но, чегой-то мне совсем не хочется это делать. Вокруг этого пульта стоят овалом большие скамейки со спинками. Батюшки, да это, прям, зал совещаний. Или это зал управления чем-то? Я полностью ошарашен. Я такого ещё не видел совсем. Я прохожу мимо пульта, оглядываюс вокруг. Вдоль стен стоят, как мне сначала показалось, какие-то соты. А ещё чуть впереди и в стороне я виже такой же пульт, но поменьше размером. И панель у него другой формы. Наклонная с отпечатком руки Нави и нейро-разъёмом присутствеут, а за ней плоский стол с четырьмя массивными шарами тёмного металла по углам. И на панели есть ещё вдавленное место правильной восьмиугольной формы.
- Суон, где мы?
Суон молчит, она сосредоточена и внимательна. Соты у стен оказались не сосекм сотами. Это стеллажи с ячейксми, в которых лежат эдакие брикеты в форме восьмиугольника. До меня доходит, что эти штуки надо бы вставить в то место на втором пульте. Я беру один наугад и показыаю Суон, та осторожно забирает его у меня, и мы идём туда ко второму пульту.
Вообще, я и сейчас себя спрашиваю: за каким чёртом мы там всё это трогали? Ну, зачем? И, знаете, я так до сих пор и не могу на этот вопрос ответить. Не думал я тогда об этом. Просто не думал.
Моя амазонка прикладывает руку к отпечатку ладони. Место для вставки брикета начинает переливаться разноцветными огнями. Она осторожно кладёт взятый нами восьмиугольник туда и отходит. Я тоже с опаской отшагиваю. По металлическим шарам начинают струиться слабые разряды, потом появляется голубое свечение. Из центра стола растёт до потолка широкий световой конус, а в нём появляется голографическое изображение. Передо мною предстают картины, до этого не виденные никем. Нави. Они одеты не в набедренные повязки и каке-то лохмотья. Нет, на них широкие и свободные одеяния. На головах многих – тонкие золотые обручи низвестного мне предназначения, но смотрится очень красиво. Я вижу города с неземной архитектурой, многоуровневые дороги, плавные линии зданий. Города утопают в зелени. Иногда камера неизвестного оператора скользит как бы с высоты птичьего полёта, иногда она поднимается ещё выше. Слышен закадровый голос, если это можно так назвать. Я ничего не понимаю, я только смотрю во все глаза. Хорошо, что на мне маска, иначе я бы свою челюсть собирал бы с пола. По голографическому экрану ползут строчки, состоящие из чуднОго вида закорючек. Я оглядываюсь, пытаясь спросить мою спутницу, но вижу, как она стоит у главного пульта, положив руку на отпечаток ладони и соединив свою косицу с нейроразъёмом. Её глаза закрыты, она покачивается из стороны в сторону. Ну, я решил ей не мешать. Я снова погрузился в созерцание разворачивающихся передо мною картин. Я совершенно не понимал речь, звучащую там. Зато я видел, как Нави ходят, как садятся в удивительного вида машины, очень напоминающие по внешнему виду наши глайдеры. Но я чуть не сел в изумлении, когда увидел, как летательный аппарат-дисколёт стремительно набирает высоту и уходит в черноту космоса. Потом какое-то время на голо-экране чередовались панорамы, напоминающие безжизненные лунные ландшафты. Как я понимаю, это были виды с других спутников Полифема, а, может бытть, безымянные Нави-космонавты забрались и куда подальше.
У меня захватило дух. Информационные носители, а их здесь просто не счесть – это же клад! Нави изображены на них такими, какими их никто не видел и даже не знал. Ничего общего с теми лесными оборванцами, коих я вижу каждый день. Когда это всё было? Сколько сотен или тысяч лет назад? И что с ними случилось? Куда всё это подевалось? Мне захотелось взять ещё один восьмиугольник и посмотреть, что записано на нём. Но тут до меня донёсся всхлип.
Я обернулся. Суон всё так же стояла, закрыв глаза, но лицо её кривилось, она всхлипывала. Слёзы катились из-под закрытых век.
- Суон, - тихончко я позвал её, - Суон.
Она открыла глаза, отсоединила косичку и отступила на шаг.
- Она жива! Она жива, она только спит, - молвила она.
Я видел, что она сильно взволнована.
- Она спит, но ей больно. Ей больно, ГермАн, ты понимаешь это? Ты можешь это понять, глупый Небесный? Она страдает! О, какое проклятие принесло вас к нам?
Из её речи полностью исчез акцент. Нехороший знак. Прости, Суон, но я так не играю. Я незаметно потянулся за скорчером, но не успел. Суон молниеносно сорвала с плеча свой дробовик, и теперь его чёрный глазок смотрел прямо мне в грудь.
- Это всё вы, проклятые Небесные твари, чтоб вы сдохли! Вы думали, что убили нашу Мать? А она только уснула. Она проснётся, и вы все сдохнете! – дальше шло что-то по-навийски, но очень эмоциональное. Перевод явно не требовался.
Дробовик плясал в её руках. Любое моё резкое движение – я получаю сноп гранулированой картечи в своё толстое брюхо. Бронежилета на мне нет. Пусть выговорится, может быть, остынет?
Она ещё продолжала что-то истерично кричать. Интересно, успею я нырнуть вниз, когда она нажмёт на курок? А уж тогда, дорогая моя, не обижайся. Мой скорчер быстр. Я, хоть и толстый старый пердун, но я всё ещё десантник, и тебе бы не следовало это забывать. Жаль, что вот так вот получилось у нас с тобой.
Она замолчала. Потом её плечи поникли, она опустила оружие:
- Я не могу. Я должна убить тебя и тех, кто остался там. Но я не могу... В тебе нет зла, ГермАн. Ты не такой, как мы, но в тебе нет зла. Ты хороший.
Я сделал шаг к ней навстречу.
- Ты меня разочаровывешь, девочка!
Вот этого я совсем не ожидал. Громкий голос раздаётся за спиной Суон. Она оборачивается. У входа в зал стоит Жопецкий, держа наготове свой скорчер. Он абсолютно спокоен и холоден, словно арктический айсберг.
- Андрей Николаевич, всё нормально, - кричу ему я и пытаюсь пойти навстречу.
- Стоять! - негромко командует он, - Стой, где стоишь.
Я в недоумении застываю. Суон резко вскидывает дробовик, но Жопецкий так же, не шевелясь, от живота стреляет из скорчера. Плазменное веретено, чуть касаясь, обжигает Суон левое предплечье. Она роняет оружие, хватается за ожог и с криком валится на обсидиановый чёрный пол.
- Не торопись сдохнуть, кросава, всему свой черёд, - слышу я, как цедит начальник научной секции свои слова.
Я бросаюсь к упавшей. Она громко стонет, зажимая рукой рану. Моментально у меня в руках оказывается тюбик с медицинским гелем. Я с трудом отвожу её руку в сторону и заливаю ожог. Довольно глубокий. Но, надеюсь, я успел вовремя. Должно зажить. Ну, может, поболит немного. Это, если мы отсюда выберемся живыми, в чём я начинаю сильно сомневаться, глядя на своего коллегу.
- Пустые хлопоты, - слышу я его голос, - А теперь, Бурцев, осторожно достань свой скорчер и толкни его ко мне. Осторожно и медленно, понял? Тогда я позволю тебе ещё немного пожить.
Я всё делаю, как он сказал. Почему? Да потому что я вижу, как мерцающий ствол его скорчера безошибочно отслеживает мои движения. Уж очень он хорошо стреляет для начальника научной секции.
- Может быть, вы, всё-таки, объясните, что происходит? – я вопрошаю, придержива Суон.
- Ружьё тоже давай сюда, - это он мне вместо ответа.
Отпихнул к нему и ружьё. Это его, по видимому, успокоило. Хотя, он не выглядел сильно взволнованным. Он отфутболил оружие подальше и сделал пару шагов к главному пульту.
- Знаешь, Бурцев, в фильмах злодей завсегда перед тем, как убить главного героя зачем-то раскрывает свои планы. Я не злодей. Но меня просто черти раздирают рассказать теббе об этом деле, - он усмехнулся.
Ствол, тем не менее, продолжал смотреть в нашу тсорону.
- Я не испытываю угрызения совести, я не испытываю вообще ничего. Я делаю свою работу. Я вкратце расскажу тебе.
Итак, как ты, наверное, догадался, я не совсем учёный. Да, Бурцев, да. Я работаю на департамет Безопасности. И всё это, этот ваш рейд - это финал нашей долгой операции. Нам какое-то время назад стало известно о наличии этого места где-то в Южных Хребтах. Скажу, что бытовавшая гирпотеза об искуственном происхождении Эйвы полностью подтвердилась. Суперкомпьютер, управляющий всеми процессами на планете. Это просто кладезь возможностей! Не буду утомлять тебя долгими рассказами, мне ещё надо засветло успеть на базу. Так вот, это Сердце Эйвы искали не мы одни. Группы непримиримых не знали ничего об искуственном происхождении эйвы, но делали это тоже с целью получить контроль и с помощью Эйвы изгнать нас. Эти Нави очень способные создания, они быстро учатся. Они в курсе, что у нас имеется какая-то информация на этот счёт. Им она очень нужна. С этой целью они и внедрили к нам прекрасную Суон. Красавица, спортсменка, полиглот, патриотка. Да, Суон? Правда, ведь?
Я взглянул на неё:
- Он говорит правду?
Суон молчала. Она опустила голову, стараясь спрятать глаза.
- Правду я говорю. Она – шпионка. Наша теория гласит, что когда-то Нави были высокоразвитой цивилизацией с опорой на биотехнологии. И Эйву они построили именно для того, чтобы она поддерживала баланс во всех сферах. А затем случилась какая-то катастрофа. Скорее всего, техногенного порядка. Погибли практически все. Выжило население, находящееся вдали от основных городов. Навыки же связи с Эйвой сохранились у тех, кого впоследствии стали называть цахик. Эти навыки передавались в роду. Ну, ещё родовая память оставалась. Нам и удалось выковорить из неё те крохи, что указали нам на возможное местонахождение центра управления этой структурой. А тут Суон как раз подвернулась. Ну, мы и решили не мешать непримиримым, а воспользоваться случаем. Я находился у входа и ждал, когда же Суон начнёт выполнять свой план. Сначала прикончит тебя, а потом отправится за нами. Тогда я бы пришил её тут. Но она не смогла. А это онзначает, что её работу должен сделать я.
- Но, почему? Ведь вы же получили, что хотели? – мне совсем не улыбалось подохнуть от руки Жопецкого. – И что вы скажете Лашкевичу?
- Лашкевич знает ровно столько, сколько ему положено и не будет задавать ненужные вопросы. А вас, Бурцев, я ликвидирую просто потому, что вы стали ненужны. Вы хорошо поработали для своего Отечества, вы сэкономили нам время, изучив проход сюда. А теперь, дабы информация не разошлась, вам следует замолчать навеки. Как и вашей очаровательной спутнице.
П...ц, кажется, мы приплыли. Ну, Гера, не думал ты, наверное, что пристрелит тебя свой же? Не думал.
- Ты – сволочь, Жопецкий!
- Ничего личного, Бурцев, это только работа. Поэтому, я прощаю тебе оскорбление. Утешай себя тем, что родина тебя не забудет.
Продолжая держать нас на мушке, он другой рукой досталл из кармана пульт дистанционного подрыва и нажал кнопку активизации. Потом подошёл к главному пульту. Победная, самодовольная улыбка скривила его губы. Он поднимает левую руку и победным жестом кладёт её на место предназначенное для ладони Нави. А дальше он обмякает и, словно тряпичная кукла валится на бок. Гремит выпавший из руки скорчер. Я мигом подскакиваю, но уже поздно Жопецкий мёртв. На его лице застыло удивлённое выражение.
- Только цахик может прикасаться к Сердцу Эйвы, никто больше, - слышу я тихий голос Суон. Очевидно, предусмотрена какая-то защита. А Жопецкий не знал. Суон поднялась, придерживая левую руку.
Эх, Жопецкий. Ты, конечно, профессионал, но подвело тебя тщеславие. Впрочем, нам это на руку. Я поднимаю пульт активизации, смотрю на маленький экранчик и чувствую, что волосы у меня на голове начинают шевелиться. Как я понял, он заминировал проход сюда, чтобы после ухода надёжно его запечатать. Так вот, таймер отсчитывает последние две минуты...
- Бежим отсюда, нах...й! - ору я.
- Куда бежим? – недоумевает Суон.
- Наверх! Наверх! Быстрее, Суон, скоро всё взорвётся! – я подбегаю к ней, хватаю за руку и тащу на выход.
До неё дошло. Она хватает меня здоровой рукой за шкирку и стартует с места. Мои ноги не достают до пола, я больно бьюсь о стены. Это пустяки, вообще-то. Синяки на моём тельце заживут. Вот только бы она не забыла про кусочки туалетной бумаги, которыми мы помечали проход. Судя по тем прыжкам, что она совершает, она не забыла. Вот мы уже несёмся наверх по спиральному коридору. Я вижу светлое пятно выхода наружу. И тут нас нагоняет грохот, а вместе с ним и взрывная волна.
Я прихожу в себя от того, что чувствую укол в левую руку. Глаза открываются с трудом. Голова гудит, словно огромный колокол. Всё тело болит. Где я? Я уже умер? Больно, сука... Значит, ещё жив. Чьи-то руки меня ощупывают. Я наконец-то раздираю глаза и сквозь замызганное стекло маски вижу сине-зелёные силуэты, склонившиеся надо мной.
- Он приходит в себя, - слышу я английскую речь.
Мою маску протирают, мой взгляд проясняется и, кого бы вы думали, я вижу вокруг себя? РДАшники. Их медик только что сделал мне инъекцию. Я пытаюсь приподняться.
-- Нет-нет, вам следует полежать. Возможно, у вас сотрясение мозга. Не делайте резкие движения, - слышу я голос врача и снова откидываюсь.
- Бурцев, как вы себя чувствуете?
Ой, где-то я слышал этот голос. Ах, ты, да это же тот РДАшный офицер, чья группа встретилась нам по дороге.
- Олафсон, это вы? – мой голос слаб и дрожит.
- Да, это я. Что произошло здесь?
Так, Гера, тебе надо выиграть пару минут на составление легенды. Более-менее правдоподобной.
- Олафсон, я на минуточку... – извиняюсь я, затем приподнимаюсь, сажусь и отвернувшись, начинаю блевать.
Это на Пандоре целая наука. Нужно вдохнуть воздух, задержать дыхание, оттянуть маску, проблеваться, снова маску надеть, вдохнуть. И так несколько раз.
- Точно, сотрясение заработал, - это я слышу в промежутках между блёвом.
Тут я вспоминаю и с ужасом вопрошаю:
- Суон! Суон! Вы её видели?
- Эту вашу очаровательную дикарку так зовут? Она жива, у неё сломана рука и отбиты внутренние органы, но кровотечения нет, скорее всего. Мы наложили её шину и сделали обезболивание. Она пришла в себя, потом увидела нас и тут же снова грохнулась в обморок.
- Вы давно на Пандоре, Олафсон? Простите, я не знаю ваше имя.
- Пять лет. Меня зовут Фредерик.
- Очень приятно, а я – Герман. Тогда вы должны быть в курсе, почему она на вас так реагирует.
- Я понял вас. Вы, кстати, - военный представитель ВКЛ на Пандоре, я не ошибся?
- Совершенное верно, - вот меня и узнали.
- Так, что же вы здесь делали? – продолжает настаивать РДАшник-блондин.
- Окей, я вам скажу. А вы скажете, как нас нашли. Идёт?
- По рукам, - миролюбиво согласился он.
И я начал плести. Я рассказал, что у нас была секретная миссия по разведке нового месторождения анобтания, что руководство ВКЛ всячески заинтересовано заполучить независимое месторождение, мы ничего не нашли, но вместо анобтания мы наткнулись на вулканическую активность, когда спустились в одну из пещер за образцами. Там погиб наш начальниик научной секции. Не успел выбраться, когда нас всех начало заваливать.
- Вы, ещё не знаете, но ещё один ваш человек найден мёртвым у вездехода. Его, скоорее всего ударило упавшим камнем по затылку, когда начался обвал.
Васятка... Как же так? Тебя то за что? Сволочь ты, Жопецкий, сволочь, сволочь!
- Вы меня слышите? – блондин встревожен.
- Да, слышу. Вы обещали рассказать, как нас нашли.
- Да, всё очень просто. Не каждый раз военпред выезжает самолично проверять метеостанции. Значит, намечается что-то важное. Я доложил о нашей встрече во «Врата Ада», и мне приказали проследить за вами. Наша группа отправилась вслед. Когда мы прибыли, то обнаружили тело водителя возле вездехода, вас и эту вашу «мисс Пандору», лежащих без сознания на этом плато. Вам повезло, что стекло маски выдержало удар. Вам помочь добраться до «Пружан»?
- Я премного вам благодарен, Олафсон за наше спасение. Нет, мы доберёмся сами. Я поведу машину. Если вдруг вам понадобится протекция или ещё какая помощь литовского военпреда – обращайтесь. Я – ваш должник.
Я уже твёрдо стоял на ногах. Мы распрощались. Я подождал, пока вездеход с патрулём РДА отъедет на безопасное растояние, а потом пошёл к лежащей на брезентовой подстилке Суон, потрепал её за уши.
- Они ушли, Суон.
На меня глянули два испуганных глаза.
Я велел ей залезть в кабину и примоститься на сиденье. Хоть и тесновато ей там будет, зато не так трясёт, как в кузове. А в кузове, завёрнутый в брезент, едет наш Васятка в свой последний путь... Я веду машину в маске. Я давно не водил «Славутич». Я не хочу говорить, хочу помолчать. Но надо кое-что уяснить. Я торможу, выключаю мотор и поворачиваюсь к Суон. Она бережно придерживаетруку с наложенной шиной и внимательно и выжидающе смотрит на меня.
- Почему ты не почувствовала Жопецкого?
- Потому что он пустой. Его невозможно почувствовать.
Н-да. Профессионал. Настоящий профессионал.
- Что будем делать, Суон? Что ты скажешь своим?
- А ты своим что скажешь?
Хороший вопрос.
- Я совру им что-нибудь.
Она молчит.
- Суон, я не хочу, чтобы то, что мы нашли, использовалось против моего народа. Ты меня понимаешь?
Она молча кивает. Всё так же молчит.
- Суон, я так же не желаю, чтобы это было использовано во вред Нави. Ты меня понимаешь?
Снова молчаливый кивок.
- Наверное, будет лучше, чтобы об этом вообще не знал никто. Время не пришло ещё для таких открытий.
Молчит, сопит.
- Ты вернёшься к своим «индейцам»? - я меняю тему.
- Мне надо будет с ними встретиться, а что будет потом, я не знаю, - слышу я её первые слова.
Я завожу мотор, и мы едём дальше. Закат на небе. К вечеру будем на базе. Там я всё и объясню Лашкевичу. А у Суон будет время подумать. Я почему-то верю, что она примет правильное решение.
КОНЕЦ
I.H.S.
KC
|
| |
| |
